Днем и ночью
Шрифт:
— Спасибо. — Морин мило улыбнулась. — Но вы мне это уже говорили сегодня.
— С тех пор ваша красота ничуть не померкла. Но мы с вами квиты — ни один из мужчин, в том числе и я, не знает, какие мысли таятся за этим прекрасным лбом.
— И никогда не узнаете, — парировала она.
— Это похоже на вызов, — заметил он.
— Еще чего не хватало, — презрительно фыркнула Морин. — Я никому не бросаю вызовов. Тем более вам.
— Каждый ваш взгляд — уже вызов, — усмехнулся Алан, глядя ей прямо в глаза. — Но вы не беспокойтесь. Давно прошли времена, когда я готов был принять
Последняя фраза прозвучала как откровенный намек. Морин густо покраснела.
— Так вы ничего не делаете просто так? Сразу виден удачливый бизнесмен, — выпалила она, забыв о вежливости.
Его холодный взгляд пригвоздил ее к месту.
— Так что не беспокойтесь, леди, ваши вызовы мне не интересны.
Морин сама не знала, почему это ее так задело. Можно было подумать, что вызов бросили ей. Но она не успела придумать подходящего ответа. В гостиную уже входила Келли. Еще не хватало, чтобы она застала их шепчущимися в уголке. Вслед за Келли шел Дон. Морин быстро шагнула вперед и сделала вид, что поправляет скатерть.
— О, здесь уже кто-то есть! — весело воскликнула Келли.
— Да, мы — не то что некоторые, — шутливо ответил Алан, опередив Морин. — А что, будут еще какие-то гости? Я вижу, стол накрыт на восьмерых.
— Да, зайдут соседи. Помнишь Хелену и Пита, Морин? Они иногда приезжали из Рингсенда поиграть с нами?
— Кажется, да, — рассеянно ответила Морин. Она все еще ощущала на себе взгляд Алана, — такой презрительный и в то же время словно прожигающий насквозь.
Ужин закончился, гости разошлись; и Морин, добравшись до своей комнаты, наконец-то смогла скинуть противные босоножки. Но она по-прежнему чувствовала взгляд Алана на своей коже, словно он действительно обжег ее. По старой детской привычке Морин уселась с ногами на подоконник и стала смотреть в сад, вспоминая прошедший вечер.
А вечер, несомненно, удался. Хелена и Питер, которых Морин помнила смутно, оказались приятнейшими людьми, и легкий разговор за столом прерывался только смехом. Алан и в этот раз, как и за обедом, оказался на своем месте. Он держался так непринужденно, как будто знал всех много лет. Дамы были очарованы, и Морин это почему-то безумно раздражало. Она с трудом удерживалась, чтобы не сказать неотразимому мистеру Макинтайру дерзость. И ей был совершенно безразличен тот факт, что он так и не пригласил ее танцевать — ни разу. Но Хелен могла бы поменьше кокетничать с ним, тем более в присутствии мужа.
В дверь постучали. Морин, вздрогнув, обернулась.
— Можно?
В комнату заглядывал Дон. Морин поспешно соскочила с подоконника.
— Ну конечно. У тебя такой озабоченный вид. Что-то случилось?
— Да нет, просто хотел поболтать, — ответил Дон, заходя и присаживаясь в кресло. — Как настроение? Получше?
— Конечно, — улыбнулась Морин. — Я же обещала.
— Послушай, — начал Дон, неуверенно поглядывая на нее. — Может быть, это не мое дело, но я хотел поговорить с тобой об Алане…
— А что такое? — сразу же насторожилась Морин.
— Мне показалось,
— Глупости, — сказала она сердито, чувствуя, что краснеет.
— Подожди, не перебивай меня, — попросил Дон. — Я хочу предупредить тебя в любом случае. Понимаешь, Алан — прекрасный парень и мой большой друг, но… в том, что касается женщин… Он притягивает их к себе как магнитом, причем, самых разных — и старых, и молодых, и опытных, и неопытных. Он нравится всем, но сам не способен привязаться к кому-либо; все его романы длятся не больше пары месяцев. Он играючи разбивает женские сердца, и я не хотел бы, чтобы одно из этих сердец оказалось твоим.
Ты всегда была для меня как младшая сестра, а теперь, когда мы с Келли поженимся, ты и вправду станешь мне сестрой. Я не хочу, чтобы кто-то обидел мою сестренку, тем более, если этот кто-то — мой лучший друг.
Морин сжалась, как от боли. Дон назвал ее сестрой… Но нельзя показать ему своих истинных чувств.
— Спасибо за заботу, но твое беспокойство совершенно беспочвенно. Алан интересный мужчина, но мне он совсем не нравится, да и я ему, по-моему, безразлична.
— Вовсе нет, — живо возразил он. — Ты ему не безразлична. Такой знаток женской красоты просто не мог не обратить на тебя внимание. Я заметил, как он поглядывал на тебя время от времени. Потому-то и встревожился.
— Не тревожься. — Морин улыбалась, хотя внутри у нее все переворачивалось от жалости к себе. — Твоя сестренка уже большая и умеет обращаться с сердцеедами. И поверь, в данном случае это будет совсем не трудно. Он ведет себя со мной так, как будто терпеть не может.
— Некоторые мужчины бывают особенно невыносимы по отношению именно к тем женщинам, которые им нравятся, — заметил Дон. — Мужчина, который привык быть сильным, независимым и неуязвимым для чувств, бессознательно воспринимает любовь как слабость. И, чтобы скрыть эту слабость, он начинает вести себя грубо или неприязненно. Разве ты забыла, как в детстве тебя дергали за косички или били портфелем по спине?
— Надеюсь, твоему другу не вздумается бить меня портфелем! — засмеялась Морин. — А если серьезно, Дон, то ты, правда, зря волнуешься. Никакой симпатии между нами нет. А теперь иди к Келли, она уже заждалась.
При имени любимой Дон встрепенулся и почти сразу поднялся с кресла.
— Ты, наверное, права. Мне надо идти. А ты обещай, что у тебя все будет хорошо.
Подойдя к Морин, он легко коснулся губами ее щеки.
— Обещаешь?
Она молча кивнула, не в силах отвечать.
— Спокойной ночи, Морин.
Дон вышел, а она еще какое-то время стояла у окна, прижимая ладонь к щеке, которой коснулись губы Дона. Как он мог быть таким слепым! Как ей жить дальше? Приезжать сюда, как и прежде, видеть счастливые лица Келли и Дона… Это невыносимо! Она ни за что сюда не вернется!
Морин, словно впервые, оглядела комнату, которую привыкла считать своей. В ее отсутствие здесь никто не жил, тетя Пегги берегла ее только для Морин. Когда-то давно это была комната ее матери… Но лучше сюда не возвращаться, не мучить себя, не волновать бедную Келли, которая теперь, конечно же, станет нервничать в присутствии Морин.