Дневник 13-ой Наложницы

Кенли Мэри

— Моя мать… - он произносит это медленно, будто пытается распробовать на вкус.

— Это было не самоубийство. Я убил свою мать.

Вначале я решила, что он просто шутит. Или издевается. Или и то, и другое.

Потом… Я подумала, что он «убил» её иносказательно. Мол, «она умерла по моей вине» и прочая сопливая лабуда. Но глядя в ясные, зеленые глаза Даррена, я вдруг осознала, что он не врёт.

— Удивлена? – в его голосе неприкрытая

усмешка. Он выплескивает отравленное вино, с равнодушием разглядывая то, как растекается по мраморному полу алое пятно.

— Это отличается от того, что я слышала.

— М-м-м… Должно быть, ты слышала о том, что моя мать повредилась умом? Это правда.

Я вскинула бровь, разглядывая статную фигуру Ледяного Короля. Он был обнажён по пояс, напоминая сейчас неотвратимую греческую статую рока.

— Я слишком сильно походил на своего отца, - мягко проговорил Даррен, глядя мне в глаза. Я даже не замечала, как шевелятся его губы.

Потому что внезапно начала осознавать истинную причину сумасшествия его матери.

Слишком похож на отца… Как невыносимо осознавать, что любимый мужчина покинул тебя, ради другой. Но ещё невыносимее каждый день видеть его отпрыска, что всё сильнее становится похож на отца. Будто… Отражение в зеркале.

— Ребёнок во Дворце – всегда инструмент, Церера. Мы с Картасом можем многое об этом рассказать, - его голос становится тягучим, словно мёд.

Я отчасти удивлена. Потому что теперь мне кажется, что я никогда не разговаривала с ним по-настоящему. Не слышала голос Ледяного Короля так чётко, как сейчас.

«— Она умерла, когда вспышка ее ненависти достигла предела. По счастью, эта вспышка совпала с пробуждением моей силы» - вот что сказал Даррен, после чего удалился из покоев.

А я осталась.

Он заморозил свою мать, верно? Превратил её в лёд.

Мне кажется, что это произошло ненамеренно. По существу – почти несчастный случай. В тот день, он, должно быть, был лишь напуганным ребёнком, который лишился вмиг самого родного человека.

Любил ли он свою мать? Делал ли скидку на её безумие?

Его слова казались почти равнодушными, но… Мне кажется – да. Любил.

Как и каждый ребёнок, что до последнего надеется на лучшее.

Магия, которую он исторг… Ледяная буря. Она царила в его душе долгое время. Просто наступило время ей вырваться из грудной клетки и свершить предначертанное.

«Не жалей Ледяного Короля. Пожалей, лучше, себя» - прошипел эгоистичный змеиный голос в глубине моего подсознания. И то был редкий момент, когда мне хотелось с ним поспорить.

Однако…

«И правда, с каких пор я сочувствую мужчинам? Безжалостным, властным, пытающимся меня убить. Сочувствие – плохой помощник. Оно говорит о том, что в душе закралась слабина. Мерзкая червоточина… Которая может помешать в самый решающий момент»

***

Однако,

наше редкое общение стало чем-то неизбежным. В конце концов, теперь мы жили бок о бок, невозможно вечно хранить молчание. Иной раз я играла с ним в игру «отпусти», пытаясь увещевать Ледяного Короля. Он, очевидно, не собирался выдавать мне даже минимальной свободы.

И злились мы от этой игры обоюдно.

— У тебя ещё двенадцать наложниц, Даррен. Зачем тебе желтоглазая? – я скрестила руки на высокой груди, прожигая его внимательным взглядом.

— С недавних пор одиннадцать. По твоей вине, кстати, - холодно поправил Аскерос, даже не отрываясь от государственных бумаг.

— По моей? Я ничего ей не сделала.

— Но хотела.

Ну, ладно, признаюсь, немного хотела. Такие типажи, как у этой леди, никогда мне не импонировали. С другой стороны, я всегда знала, чего от таких ожидать. Куда опаснее те, что таятся, наблюдают, изучают… Как, например, Кайра.

— С каких пор Его Величество интересуется моими желаниями? – едко уточнила я, но тут же запнулась, поймав его странный, рассредоточенный взгляд.

Даррен неодобрительно поджал губы, но через секунду они изогнулись в слабой улыбке.

— И правда… С каких пор?
– произнёс Король, склонив голову набок.

От его взгляда я смутилась. И, отчего-то, не захотела продолжать этот разговор.

Меня не приковывали цепями, но чёртов ошейник всегда напоминал о том, что моё положение на уровне несвободной собачки. Я могла выходить из покоев короля, но теперь почти все, кто меня видели, старались убраться подальше.

— Тебе не одиноко, пташка?

… Кроме Картаса. Помянешь черта.

— Поверь, нет, - огрызнулась я, ускоряя шаг. Этот парень бередил мои тонкие нервы.

— Ну-ну. Брат сделал тебе забавный подарок. Такой ошейник и не снять и, к тому же… Он неплохо оповещает о твоём местоположении.

Спасибо, что сказал. Видать, придворные опасаются связываться с той, за кем неусыпно следит тираничный король.

… А я ведь просто хотела свободы.

Иной раз, правда, мне разрешалось присутствовать с Его Величеством на пирушках, в основном с иностранцами. Тогда меня разряжали в пух и прах, демонстрируя, как породистую лошадь редкой породы.

Я держала подбородок высоко и гордо, потому как ничего более и не оставалось. Порой ловила на себе задумчивые взгляды Даррена.

Кое-что меж нами, должно быть, изменилось. Я, похоже, перестала ощущать ту смертельную атмосферу рядом с ним. Теперь его присутствие не холодило кожу и не заставляло сердце трястись в попытках вырваться из грудной клетки.

Однако, душевное спокойствие было мне недоступно. Я почти постоянно испытывала недомогание. Яд, скапливающийся на деснах, то и дело струился по губам. Я продолжала его сцеживать, но меньше этого яда не становилось.