Шрифт:
Вечность на двоих
Торжественная пауза прерывает дыхание одинокого вечера. Я разглядываю ладони, прислонившись спиной к холодному стеклу. Кажется, бесконечные путаные линии не имеют начала и из этого лабиринта никому не выбраться.
Мириады столкновений в ежедневной пародии на невесомость. Случайные взгляды и прикосновения, застенчивые «извините» или нахальное «дайте пройти». Людей так же много, как звёзд на небе, и эти вечно недовольные и постоянно куда-то опаздывающие существа тоже могут образовывать созвездия. Верят, что встреча в открытом хаосмосе – это знак судьбы. Хитроумная, как Одиссей,
Но, когда колдовство рассеивается, созвездие распадается, а звёзды теряются, прячась друг от друга на разных концах гигантской Вселенной.
На китобойном судне
«Раздроблен изнутри, на ощупь твёрд»,
Сбегает в небо одинокий кит,
Никто тебя от смерти не спасёт,
От самого себя не защитит.
На китобойном судне мчится жизнь,
И чёрно-белым кажется весь мир,
Но если отыскать большую кисть,
То можно выходить в прямой эфир,
Сражаться с однотонностью дорог,
На перепутье выбрать сложный путь,
Бороться, зная, что всему свой срок,
И время невозможно повернуть.
Брать микрофон, кричать, что боль уйдёт,
И красить стены в яркие цвета…
Ведущий на экране устаёт,
И скоро всё исчезнет без следа.
Придут другие, новые киты,
И может быть, они забудут нас.
Шуршат от ветра чистые листы,
А чёрной ручкой пишется рассказ.
Бабочки
– Привет. Ты в порядке?
Бабочка доверчиво засыпает на плече юноши… Наверное, ей так и не суждено узнать, что этот сон будет длиться дольше, чем жизнь.
– Конечно, я в порядке. Разве может быть по-другому? Я так счастлива! – девушка растерянно кусает губы и прижимает ладонь к груди. Пытается уловить хоть какой-нибудь одинокий звук, но внутри её слабого тела нет ничего, кроме безобразной тишины. Инсектарий опустел: все чешуекрылые отправились в рай.
– Тогда я рад за тебя. Вот… пришёл… попрощаться, – подпирает ладонью голову, похожую на раскалённый шар, и трёт лоб, точно пытается стереть воспоминания. Юноша носит с собой кладбище невысказанных мыслей и ложных надежд. На могилах больше не вырастают цветы, и только неугомонные вороны кружат над памятником, поставленным в честь самой последней мечты.
– Ты куда-то уезжаешь? – девушка роняет потрёпанную книгу. Прижимает ладонь ко рту, но не удерживает; склоняет голову и выдавливает улыбку – так же старательно, как остатки зубной пасты из тюбика.
– Ага. И едва ли когда-нибудь вернусь. Знаешь, я так счастлив, – откидывается
– Тогда… удачного пути, – застывает на несколько мгновений у подоконника. Подушечки пальцев щекочут пыльное стекло. Девушка зажмуривается. – И прощай.
– Спасибо, – делает несколько шагов назад. – А тебя я… поздравляю. Завтра особенный день в твоей жизни. Надеюсь, твой будущий муж никогда не причинит тебе боль, – голос дрожит в такт фальшивым нотам за окном. Юноша скрещивает руки на груди. Скрипит измученная дверь…
Вечность неповторимым узором замирает на крыльях спящей бабочки, но не выдерживает сильного порыва ветра и распадается на атомы, превращаясь в Великое Ничто.
С днём рождения
Когда звёзды погасли, луна утонула в море,
Крыши бледных домов забывались во снах беспробудных,
Потеряв счёт минутам, шептала весна на повторе
О потерянном рае на пыльных дорогах безлюдных.
В одиночестве – нет равновесия— мысли теряются,
Фонари освещают (но греют ли? очень сомнительно).
И словами, как снегом, слепые безумцы бросаются,
Прогоняя весну, точно совесть: страшна и мучительна.
Поздно вечером – холодно, сыро – но всё-таки кружится
Мотыльком в темноте воспалённая чья-то фантазия,
Появился маяк и смотритель, густая тьма рушится,
А у зла и добра снова шум, суета, разногласия.
Хрупкий свет быстротечен, как время, мы прокляты фатумом,
Поздравляю. Будь счастлив. Любви. Впереди – возрождение.
Солнце падает в яму, что между востоком и западом,
Маяком для других будешь ты. Не сгорай. С днём рождения.
МЛК (мой личный космос)
Когда я открываю глаза, небо над головой кажется таким же мягким, как плед: хочется протянуть руку, коснуться и укутаться… Провести невидимые линии по шершавым облакам. Подушечки пальцев сохранят прикосновение и бережно закроют на ключ шкатулку воспоминаний.
Прячу лицо в душистой траве, омытой солнечным дождём, и в эту минуту всё становится таким простым – постижимым – на кончиках ресниц застывают робкие слёзы вселенной. Может быть, формула счастья – это звенящий смех после беззвучного плача? Двойная радуга надо мной – это мост, который однажды придётся пройти до конца. Любая дорога неизбежна, когда ты всё ещё наполнен сиянием жизни.
Прислушиваюсь к мелодичному шелесту стрекоз. Кажется, не только я, но и незримые боги ветра невольно задерживают дыхание, наблюдая за смелыми танцами милых подруг моей вечной юности. И жилки на прозрачных крыльях напоминают переплетённые линии на ладонях. Наше таинственное родство – отнюдь не случайное совпадение в паутине бессмертия.