Дневник человека
Шрифт:
Появление Найды у Семеныча — эта целая история. Найду он привез еще щенком из какой-то северной деревни. Врал, как обычно! Поди, украл из закрытого зоопарка. Родословная у суки отличалась крайней запутанностью на первый и второй взгляд непрофессионала. Вполне возможно, что в родне у нее ходили все крупные породы собак, когда-либо топтавшие степи, горы и леса матушки-Земли. А может ученые, какие секретные пытались природу обмануть всячески, а в итоге природа опять обманула их и вышла Найда. Никогда мне не забыть, как с пяти метров я кидал рвущей толстенную цепь злобной суке замороженный пакет с куриными костями и колбасными шкурками, залитыми остатками
Семеныч жестом потребовал налить еще. Что-что, а его обширную алкогольную жестикуляцию я выучил всю от 'а' до 'я'. Но в этот раз ветеран необъявленных войн страдал не от фантомной душевной боли за порушенный Союз… Повинуясь, я подошел, выбрал себе стакан почище. Не брезгуя взять в руки окровавленную бутылку, налил ему и себе тоже. В глазах навернулись слезы: Семеныч, гадство, ну как же так?! Ну, ты-то пес войны тряпочный, почему себя не сберег, а? Такой же одиночка как я. Вместе мы — неплохой дуэт. По крайней мере, было б нескучно наблюдать агонию мира. А так, вполне возможно, моя агония наступит раньше, чем закат человечества. Одному всегда выживать сложнее. Эй, полилась водка внутрь — понеслась душа в рай!
— Вырвался я. — продолжил он рассказ хриплым голосом. — Допрыгал до дому на одной ноге. Сразу за ствол. Зарядил картечью. Пригляделся. А то не Найда. Тварь! Нежить, как в книжонках всяких, что ты читаешь-то! Глаза мутные. Не дышит. И тянется ко мне: вот-вот цепь лопнет. Четырьмя нулями херакнул по ней. Сам знаешь, у меня с бодуна руки не особо трясутся. Стоит! И кровища не бежит. Забил заряд и херакнул. Пока башку не разнес дуплетом — по*уй веники, понял — нет, земеля?
Хозяин был изрядно пьян. И неплохо держался для своих ран. Твою мать! Если бы я вчера не нажрался, как последний свинтус в честь Конца Светы и припорухал сегодня на часок пораньше! Кто мне мешал сильнее, чем я сам?!
— Ошейник вчера не снял. Это меня и спасло. — все тише вещал уходящий в страну Вечной охоты друг, товарищ и брат — Так бы порвала как ссаную тряпку. Но самое поганое, молча все, понял? Ни звука! Это не собака уже была, а что-то другое.
— Семеныч! Я ж тебе звонил вчера! Это эпидемия. В Москве уже все на ушах.
— А я те чо говорю, баранья тупая башка? На стрельбу мою сосед прибежал. Рассказал, что вечером какая-то бабка перегрызла всю семью на конце улицы. Лежала себе, лежала столько лет, а к ночи встала и давай родню рвать. Сечешь, что неспроста это все. Ты кино буржуйское смотришь, знать должен про упырей и про вурдалаков там всяких…
Очень хотелось сострить, что до знакомства с голливудскими ужастиками осилил 'Песни западных славян' А.С. Пушкина и 'Дракулу' Брема Стокера. Но сверкать интеллектом сейчас на фоне кровавых брызг — пустое. Кто выживет, тот и самый умный будет. Можно сколько угодно ругать голливудские фильмы, а лучше них пока что никто не показал, какой кошмар нам предстоит. Да-да, Ромеро рулит!
Семеныч налил себе еще. Сам. Правый глаз его помутнел. Вряд ли старикан уже им что-то видел.
Скрипнула дверь — вошел сосед с в фуфайчонке, спортивных пацанских трениках с лампсами и охотничьим ружьем. Видимо, тот самый. Кивнули друг-другу, благо знакомы не первый год, а ситуация к приветствиям и рукопожатиям как-то не располагала.
— Семеныч, ты как?
— Херово. Ша! Слушай меня все. Я сейчас себе башку разнесу, чтобы вампиром не стать. Тут я резко усомнился,
— Семеныч, да ты что, охренел?! — взревел сосед — Я тебе 'скорую' вызвал…
— А Колмаковым помогла твоя скорая? — Семеныч задрал в потолок небритый подбородок, теребил стволы пальцами, но прикладывать их не спешил. — Обещайте, что сожжете меня. Не хочу землю поганить. НИ-ХА-ЧУ! Слышишь, крестничек, мать твою? Клянись!
Хоронить его в промерзшей земле — мягко говоря, проблематично, а бросить старика вот так как падаль я мог. Не имел права и не простил бы себе никогда. Наверное, это решение пришло ко мне одновременно со словом 'Блядь! когда я переступил порог и понял, что Семеныч не жилец. Я глухо заворчал, кляня несправедливую суку жизнь. И ее алчную сеструху смерть.
— Если менты вдруг подскочут, придумаете, что им сказать. Хотя лично я очень сомневаюсь, что они народу сейчас подмога. Все. Идите поленницу складывать. Дайте уединения.
Я разлил остатки водки Семенычу и соседу. Мне не хватило, потому как хватит уже синявить. Старый взял водку сам. Соседу подал я. Потом молча обнял Старого за полуседую голову, прижал ненадолго к груди, смахнул влагу с глаз и пошел во двор. Молодец, Семеныч, все продумал. Уйдет при свидетелях. И волю покойного они выполнят, никуда не денутся. Фартануло хоть в этом. Продержался старый солдат до подхода похоронной команды…
Через минуту к фундаменту теплицы, где я назначил место очищающему пламени, подошел сосед. Закурил с третьей попытки. Помолчал.
— Велел ружье вместе с ним на костер. И Найду в ноги ему положить. — сосед замялся. Стало понятно, костер погребальный сложить он поможет, а вот с трупами чумными мне предстоит возится в индивидуальном порядке. Все верно, мой косяк, мне и разгребать.
С началом работ в доме прозвучал гулкий выстрел. С непривычки я вздрогнул. Смотреть на результаты ни я, ни сосед не отправились: продолжали укладывать топливо. В основание костра пошли столбы, которые хозяин приготовил для починки забора как сойдет снег. Шесть кругляшей легли на кирпичный фундамент теплицы. Сверху уложили доски, куски бруса, дрова для бани. С боков подпер рядом березовых чурок. Несколько кубов сухого дерева увенчала секция старого забора. Места для хозяина с собакой хватит.
Останки Семеныча укутал в простыню, предварительно снял с себя верхнюю одежду. Отнес на руках. С Найдой пришлось повозиться — пока лопатой спихивал труп на брезент, борясь с усталостью и тошнотой, да тащил ее за цепь — умудохался в конец. Не поленился отнести на костер протез. Последней заняла свое место двуствольная 'тулка'. Ровесница Семеныча. Перешла ему от отца, героя Великой Отечественной. Служила верой и правдой до последнего часа. От нас с соседом валил пар. Солнышко грело едва, но нам было жарко. В старой канистре дожидалась свободы солярка. Сейчас станет еще жарче. Елки жаль вокруг. Сам сажал. Семеныч только саженцы привез и места под ямы разметил. Ну и Семеныча жаль, само собой. Кто воевал, имеет право у тихой речки отдохнуть [6] . А не вышло отдохнуть положенный человеческим разумением срок…
6
автор фразы В. В. Маяковский, пьеса 'Клоп'.