Дневник дерзаний и тревог
Шрифт:
Лев Толстой - экстремист или ренессансный гений?
Сообщают, как в наши дни суды в ходе антиэкстремистских процессов признали уже в трех случаях своим решением, что «писатель Толстой Лев Николаевич, мужчина 1828 г. рождения, русский, женатый, место прописки Ясная Поляна Щекинского р-на Тульской обл.», - экстремист.
Это
Более того. Оказывается, в нынешней России ведется целенаправленная кампания по дискредитации творчества Льва Толстого, как, впрочем, всего великого, что было в истории Российского государства. Величайшего из русских писателей обвиняют не просто в «экстремизме», а в предательстве - в связи с его интересом к иудаизму, к исламу, к буддизму, обвиняют мыслителя в широте и глубине его воззрений, не в силах постичь, что столь всеобъемлющий взгляд на явления природы, искусства и мысли был свойственен гениальным мыслителям эпохи Возрождения в странах Европы и Востока, что мы наблюдаем и в России, поскольку эпоха Льва Толстого - от Пушкина до Чехова - золотая пора русской культуры. Гордиться бы, нет, глумятся. И кто?
Вот некий сотрудник Музея-заповедника «Ясная Поляна» Александр Плякин, как крот, выискал компромат в том, что писатель с его интересом к Библии принялся изучать древнееврейский язык, вчитывался в Талмуд с помощью еврея, вообще очень хорошо относился к евреям, как и к крестьянам, то есть ко всем угнетенным, к сектантам, к духоборам, что было свойственно русской интеллигенции.
В том, что писатель, свободный ум, нашел много несуразностей в церковных догмах и таинствах нет ничего удивительного и нового. Важнее то, что он желал верить и сохранил веру, только на свой лад. Подобная переоценка христианства в Европе произошла в эпоху Возрождения и Реформации, с поворотом к атеизму в век Просвещения и особенно в XIX веке. В русле этого гуманистического движения Лев Толстой как религиозный мыслитель не сказал ничего нового, кроме критики православной церкви, которая застыла в своем византийстве.
Винить в том, что Лев Толстой изучал древнееврейский язык, чтобы дойти самому до сути иудаизма и христианства, нелепо. Также поступал он в молодости, задумав писать роман «Война и мир»: он изучал древнегреческий язык, чтобы читать в оригинале «Илиаду», и в стиле его уникального произведения несомненно сказались гекзаметры Гомера, как и в его эстетике, словно из классической древности, в первоосновах которой природа, красота, разум и, можно добавить, гуманизм. (См. статью "Классическая русская проза").
«Война и мир», «Анна Каренина», «Воскресение» вошли в сокровищницу мировой литературы и в течение XX века в условиях торжества модернизма служили ориентирами для всех сколько-нибудь крупных писателей Запада и Востока. Столетие со дня смерти величайшего из русских писателей отмечают во всем мире. Только в РФ, пишут на Западе с удивлением, одно упоминание имени Льва Толстого отдает политнекорректностью, а суды выносят обвинительные приговоры: «Экстремист».
Сотрудник Музея-заповедника «Ясная Поляна» Александр Плякин тоже произносит приговор: «Новым поколениям русских
Что же делает этот Плякин в Ясной Поляне? Роется в библиотеке, в рукописях и злорадствует, находя дарственные надписи евреев на своих книгах. А там ведь есть книги и Чехова, и многих других писателей, независимо от национальности, относившихся к Льву Николаевичу с почтением и восхищением. А он вообразил, что именно изучение иудаизма отвратило писателя от православной церкви.
А как же с исламом? Еще пишут, что Лев Толстой в конце жизни принял ислам. Нет, он был и хотел остаться добрым христианином, а подверг критике, срывая все маски, как и создавал свои художественные произведения, обвешатлую церковность.
Если исключить жизнь и творчество Льва Толстого из русской культуры, что же останется? А ведь пытались исключить Пушкина за один его интерес к «афеизму» еще в пору возмужания его гения - ссылкой в деревню под надзор полиции и батюшек. А если Пушкин с увлечением читал «Коран» и писал стихи на его темы, что он магометанин? Он всего лишь ренессансный гений с его всемирной отзывчивостью.
Плякин иногда цитирует Льва Толстого без своих замечаний и тогда вырисовывается подлинная картина исканий мыслителя.
«Лев Николаевич предлагает верить только тому, что согласно с человеческим разумом и обожествляет последний, утверждая, «что в человеке живет божественный свет, сошедший с неба, и этот свет есть разум и что ему одному надо служить и в нем одном искать благо».
Это весьма общие мысли многих философов эпохи Возрождения в странах Европы.
«У Толстого можно встретить десятки определений Бога, но все они трудны для восприятия: «На вопрос, что такое Бог? я отвечаю так: Бог - это бесконечное, все, чего я сознаю себя частью. Бог для меня - это то, к чему я стремлюсь, то, в стремлении к чему состоит моя жизнь, и которое поэтому и есть для меня; но есть непременно такое, чего я понять, назвать не могу».
Что же тут трудного для восприятия?
«В какой-то мере неопределенность формулировок Льва Николаевича объясняет его следующее высказывание: «У евреев считается грехом называть имя бога. И они правы - Бог есть дух. А всякое имя - телесно, не духовно». Из многочисленных рассуждений и высказываний писателя можно заключить, что он исповедует пантеизм, т.е. обожествляет природу и разум, а себя признает единосущным божеству».
Здесь мы узнаем определяющие черты ренессансного миросозерцания и гуманизма, к чему пришел Лев Толстой в его многотрудных поисках веры как мыслитель, но как художник обладал ими изначально и окончательно определился, изучая Гомера, с разработкой классического стиля в ходе работы над «Войной и миром», произведением столь же всеобъемлющим, как «Илиада».
Что и говорить, для нынешней власти, все устремления которой - услужение дьяволу, то есть золотому тельцу, что освящает РПЦ, Лев Толстой, как сто лет назад, неудобен и страшен. По-моему, экстремисты те, кто воюет с ним, сея межнациональную рознь и войну. Моськи лают на слона, на титана эпохи Возрождения в России. В сумерках ночи, в сумерках кладбищенской тишины. Скоро ли рассвет, когда мы воскликнем: «Да здравствует солнце! Да скроется тьма!»