Дневник Габриеля
Шрифт:
Я снова подошла к дочкиной машине и заставила себя заглянуть внутрь. Может, я увижу что-то понятное только мне, ведь я ее мать. Может, ответ выскочит на меня, выброшенный силой всепоглощающей материнской любви. Я знала, что ничего такого не произойдет, но решила попробовать.
Встав на корточки рядом с открытой дверцей, я заглянула внутрь и изучила каждый сантиметр салона. Я все еще чувствовала дочкин запах, как тогда, когда ложилась на ее кровать, а подушка все еще хранила аромат ее волос. Она была так близко. С зеркала
Школьный рюкзак валялся на заднем сиденье. Я открыла бардачок. На внутренней стороне крышки была прикреплена фотография — Лэйси стоит рядом с отцом, обняв его за плечо, оба улыбаются. На нем все еще обручальное кольцо. Но снимала не я. Я представила себе, как любовница бывшего мужа щелкает фотоаппаратом, а это значило, что Лэйси узнала про папину интрижку раньше меня и ничего мне не сказала, ни слова. Это был их секрет.
— Нашли что-нибудь? — спросил Гаррисон. Он стоял возле моего плеча.
Я захлопнула бардачок.
— Нет.
Затем я достала рюкзак.
— Хочу проверить ее записную книжку.
— Но если ее похитил человек, звонивший с угрозами, то вы ничего не найдете в записной книжке…
Я метнула в него недобрый взгляд.
— Мне нужно думать, что я хоть как-то смогу вернуть мою дочку.
В этот момент мне хотелось стать матерью гризли, чтобы ни у кого не осталось сомнений, что я смогу отвоевать своего детеныша.
Гаррисон кивнул:
— Мы ее вернем.
Эти слова мог бы сказать мне выбывший из строя Трэйвер, но отличие в том, что Дэйв верил бы в них каждой клеточкой своего тела. Гаррисон прекрасно понимал всю серьезность ситуации, хоть и делал все возможное, чтобы убедить меня в обратном.
— Мы разослали описание машины во все полицейские участки.
— Если ее похитил звонивший, то он выйдет на контакт. Выдвинет требования или просто похвастается. Но если похищение связано с убийством Финли, то мы ничего не услышим.
Гаррисон кивнул в знак согласия.
— Тогда будем молиться, чтобы оно не было связано.
Я вышла за ограждение и остановилась рядом с машиной. Я снова думала как коп. Если я останусь только матерью, то не смогу помочь Лэйси. Но это значит, что мне нужно перестать думать о ней хотя бы на некоторое время, позволить ей выскользнуть из моих рук и попасть в разряд безликих жертв полицейских отчетов. Я сжала дочкин рюкзак и оглянулась на ее машину.
— Я что-то упускаю, — сказала я.
— Хотите еще раз осмотреть машину?
Я покачала головой.
— Нет, я упускаю что-то не здесь.
— Вы меня запутали.
Я задумалась. Было ощущение, что я пытаюсь найти дорогу в темной комнате.
— Машина, — сказала я почти автоматически.
— Что с машиной? — спросил Гаррисон.
— Белая машина, «хэтчбэк».
— Ну да.
— «Хундай».
— Свидетельница же не узнала марку.
— Зато я узнала.
— Я не понимаю.
— В то утро, после убийства Финли, я приехала домой рано-рано утром. Вдруг вылетел белый «хундай», чуть было не столкнулся со мной, а потом водитель начал выкидывать из окна «Стар ньюз». Когда я открыла гараж и вышла из машины, «хундай» остановился напротив. Водитель увидел, что я на него смотрю, дал газу и умчался прочь.
— Может, он просто видел фотографии Лэйси в газете?
— Но на нашей улице он выкинул газету всего один раз, возле нашего дома. Почему он поспешно уехал, не закончив работу?
— Думаете, он может быть замешан в похищении?
— Это мы выясним.
— А вы его видели?
Я еще раз посмотрела на машину Лэйси и постаралась не думать о том ужасе, который сейчас испытывает моя девочка. Это было невыносимо.
— Да, видела.
К нам подошла офицер Джеймс с мобильником в руке. Она замялась, не желая прерывать наш разговор.
— Наш диспетчер зафиксировал звонок для вас от человека, представившегося разносчиком газет. Сказал, что вы его знаете, и он хочет поговорить с вами о конце света. Наши ребята думали, что это какой-то псих, пока вашу дочку не похитили.
— А он сказал, в какой газете работает?
— В «Стар ньюз».
9
Если верить менеджеру отдела распространения газеты «Стар ньюз», разносчиком, который останавливался напротив моего дома и звонил мне, был некто Филипп Жэне. Вероятно, француз, но не точно. Когда платишь из-под полы, то и лишних вопросов не задаешь. Он проработал в редакции меньше двух месяцев. Молчаливый. Нелюдимый. Короче, точно было известно только одно — он готов работать за шесть долларов в час.
В то утро, когда я его встретила, он, как обычно, забрал газеты, но доставил только восемь, все в нашем квартале, причем мне последней. Восемь из четырехсот. С тех пор Филипп не давал о себе знать. В редакции не было его телефона, только адрес в Голливуде.
Когда мы с Гаррисоном поехали по сто тридцать четвертой автостраде по направлению к Голливуду, солнце уже садилось. Позади нас верхушки Сан-Габриел пылали в его лучах оранжевыми и желтыми сполохами. А далеко-далеко впереди, вдоль линии горизонта, тянулась серая полоска океана, вырастали небоскребы фешенебельного Сенчури-сити, и, насколько хватало глаз, раскинулся Большой Лос-Анджелес. А прямо перед нами погружался в полумрак район Голливуда, на который свысока взирали обсерватория Гриффит-парка и Голливудские холмы.