Дневник Кокса

Теккерей Уильям Мейкпис

Высказав все это, Орландо в страшном волнении схватил свою шляпу и кинулся прочь.

Тут и Джемайма Энн ударилась в слезы.

– О па!
– воскликнула она.
– Ведь правда же он... он... славный молодой человек?

– Еще какой славный!
– объявил Таг.
– Вчера он дал мне восемнадцать пенсов и бутылочку лавандовой воды для Маймы Энн, - что ты на это скажешь?

– Не мешало бы ему вернуть тебе парикмахерскую, - вставила Джемми.

– Что?! Для уплаты судебных издержек Таггериджа? Дорогая моя! Да я лучше помру, чем этак ему потрафлю.

Декабрь. Семейные хлопоты

Когда

Таггеридж засадил меня в тюрьму, он поклялся, что там я и окончу свои дни. Похоже, у нас были причины стыдиться самих себя. И мы, благодарение господу, устыдились! Я вскоре пожалел о своем дурном к нему отношении, а от него получил письмо, в котором было сказано следующее:

"Сэр, я полагаю, Вы достаточно пострадали за поступки, в коих повинны не столько Вы, сколько Ваша супруга, а посему я прекратил все иски, поданные на Вас, пока Вы незаконно владели имуществом моего отца. Вы, конечно, помните, что, когда после обследования его бумаг завещания найдено не было, я с полной готовностью уступил его собственность тем, кого полагал законными наследниками. В ответ на это Ваша жена, вкупе с Вами (ибо Вы ей потакали) осыпала меня всевозможными оскорблениями; а когда завещание, подтверждавшее мой справедливый иск, нашли в Индии, Вы не можете не помнить, как это известие было встречено Вашим семейством и к каким прискорбным действиям Вы прибегли.

Счет Вашего адвоката оплачен, и так как я полагаю, что Вам лучше заниматься тем ремеслом, каким Вы занимались ранее, то я дам Вам пятьсот фунтов на покупку товара и парикмахерской, как только Вы приглядите что-нибудь подходящее.

При сем посылаю двадцать фунтов на Ваши насущные расходы. Мне известно, что у Вас есть сын, как я наслышан - бойкий юноша. Если он захочет попытать счастья за границей и отправиться в плавание на одном из кораблей Ост-Индской компании, я могу его устроить.

Ваш покорный слуга

Джон Таггеридж".

Не кто иной, как миссис Бредбаскет, экономка, доставила это письмо и вручила его мне с самым что ни на есть надменным видом.

– Надеюсь, голубушка, ваш хозяин хоть отдаст мои личные вещи! вскричала Джемми.
– Семнадцать шелковых и атласных платьев да целую кучу побрякушек, которые ему вовсе не нужны.

– Никакая я вам не голубушка, мэм! Мой хозяин сказал, что при вашем положении вы в них будете как ворона в павлиньих перьях. Голубушка! Еще чего!
– И она выплыла за дверь.

Джемми смолчала. Она вообще совсем притихла с тех пор, как мы попали в беду. Зато дочь моя сияла, как королева, а сын, услышав о корабле, так подпрыгнул, что чуть не сшиб беднягу Орландо.

– Теперь вы меня забудете?
– проговорил тот со вздохом; он единственный из всей компании выглядел огорченным.

– Вы сами понимаете, мистер Крамп, - с важностью отвечала моя жена, при наших связях, человек, родившийся в работном...

– Женщина!
– гаркнул я (ибо наконец решил повернуть по-своему). Придержи свой глупый язык! Твоя никчемная гордыня довела нас до разорения. Впредь я этого не потерплю. Ты слышишь, Орландо? Если ты хочешь взять Джемайму Энн в жены, бери ее! И если ты примешь пятьсот фунтов как мою половинную долю за парикмахерскую - они твои. Так-то, миссис Кокс!

И вот мы снова дома. Я пишу эти строки в нашей старой гостиной, где мы все собрались встречать Новый год. Поодаль сидит Орландо,

ладит парик для лорда Главного судьи, довольный-предовольный. А Джемайма Энн и ее матушка хлопотали без устали целый день и теперь заканчивают последние стежки на подвенечном платье, ибо послезавтра мы справляем свадьбу. Сегодня я уже успел, как я выражаюсь, отстричь семнадцать голов; а что касается Джемми, то я теперь принимаю ее в расчет не более, чем китайского императора со всеми его мордаринами. Вчера вечером в кругу старых друзей и соседей мы славно отпраздновали наше возвращение и веселились напропалую. У нас был отменный скрипач, так что бал затянулся до поздней ночи. Мы начали с кадрили, но мне она никогда не удавалась, а уж потом, ради мистера Крампа и его суженой, попробовали галопард, который для меня тоже оказался трудноват, ибо с тех пор как я вернулся к мирной и спокойной жизни, просто диво, до чего я раздобрел. И тогда мы принялись за наш с Джемми коронный танец - сельскую польку, что само по себе удивительно, потому как мы с ней выросли в городе. Ну а Таг отплясывал матросский танец, что миссис Кокс сочла вполне уместным, раз уж мальчик решил идти в море. Но пора кончать! Вот несут пунш, и кому же радоваться, как не нам? Да, видно, я как швейцарец: без родного воздуха, что рыба без воды!

КОММЕНТАРИИ

"Cox's Diary" - впервые напечатан в "Комическом альманахе" Крукшенка в 1840 г.

...обмолвился насчет веточки омелы.
– По английскому обычаю, комнаты на Рождество украшают ветками омелы, и под такой веткой молодой человек может поцеловать девушку.

Парк (с прописной буквы) - Хайд-парк в Лондоне.

К. А., К. В., К. В. и т. д.
– Теккерей пародирует буквенные обозначения степеней, орденов и проч., которые ставятся после имени.

Синяя книга - свод парламентских отчетов и правительственных указов; Кокс имеет в виду Красную книгу - справочник английской титулованной знати.

Феспид - поэт VI в. до н. э., считается родоначальником древнегреческой трагедии.

Вестрис Лючия (1797-1856)-оперная певица; в 20-х годах XIX в. блистала в лондонских театрах.

Квадрант - изогнутый дугой отрезок Риджен-стрит, фешенебельной лондонской улицы.

Лаблаш Луи (1794-1858) - итальянский певец, бас; Гризи Джулия (1811-1869) - итальянская певица. Оба много выступали в Англии.

Оперы, которые Кокс называет, как умеет, - "Пуритане" Беллини, "Анна Волейн" Доницетти, "Свадьба Фигаро" Моцарта, "Сорока-воровка" ("La gazza ladra") Россини.

Гантер - лондонский ресторатор.

Дюкроу Эндрю - главный наездник в лондонском цирке Астли; мисс Вулфорд - наездница в том же цирке.

В Эддискомском военном училище (близ Кройдона) Теккерей бывал в детстве, когда начальником этого училища был его отчим майор Кармайкл-Смит.

К. О. Б.
– кавалер ордена Бани.

...шест над дверью... парикмахерской...
– Шест, раскрашенный красно-белой спиралью (эмблема руки, забинтованной перед кровопусканием), служил вывеской парикмахерских еще с тех пор, когда профессии цирюльника я хирурга объединялись в одном лице.

...друг мистера Невлла из "Пиквика" - см. Диккенс, "Пиквик", гл. 43.

Монумент - колонна, воздвигнутая в память лондонского пожара 1666 г. В 1681 г. на пьедестале ее была высечена надпись, лживо утверждавшая, что город подожгли католики.