ДНЕВНИК КРИШНАМУРТИ
Шрифт:
В величественных соборах и прекрасных мечетях песнопения и чтение нараспев священных книг — это тот звук, который открывает сердце для слез и красоты. Без пространства нет красоты; без пространства у вас будут только стены и измерения; без пространства нет глубины; без пространства существует лишь бедность, внутренняя и внешняя. В вашем уме так мало пространства; он так набит словами, воспоминаниями, знаниями, опытом и проблемами. В нём едва ли остаётся какое-то пространство, разве лишь для вечной болтовни мысли. И так же переполнены ваши музеи и каждая книжная полка. Тогда вы заполняете места развлечений, религиозных или иных. Или вы
Всё нуждается в пространстве, чтобы жить, играть и петь. То, что священно, не может любить без пространства. Вы не имеете пространства, когда вы удерживаете, когда есть печаль, когда вы становитесь центром вселенной. Пространство, которое вы занимаете, — это то пространство, которое мысль выстроила вокруг вас и которое представляет собой страдание и смятение. Пространство, которое измеряет мысль, — это разделение между вами и мной, нами и ими. Это разделение несёт в себе нескончаемую боль. Одинокое дерево стоит на широком зелёном просторе.
Это не была страна деревьев, лугов, ручьёв, цветов и веселья. Это была выжженная солнцем страна песка и голых холмов, без единого деревца или куста; страна запустения, сплошь выжженной земли, миля за милей; там не было ни птицы, ни даже нефти с нефтяными вышками и факелами горящей нефти. Сознание не способно было вместить этой опустошённости, где каждый холм был бесплодной тенью. В течение многих часов мы летели над этой огромной пустотой и, наконец, показались покрытые снегом горные пики, лес и ручьи, деревни и широко раскинувшиеся города.
Вы можете обладать большими знаниями и быть совершенно бедным. И чем вы беднее, тем сильнее в вас потребность в знаниях. Вы расширяете своё сознание великим множеством знаний, накапливая опыт и воспоминания, и всё же можете оставаться крайне бедным. Искусное применение знания может принести вам богатство, дать высокое положение и власть, но бедность может по-прежнему остаться. Эта бедность рождает бесчувственность; вы играете, в то время как дом объят пламенем. Она лишь усиливает интеллект или ослабляет эмоции, делая их сентиментальными.
Эта бедность и есть то, что ведёт к неуравновешенности, внешней и внутренней. Не существует знания внутреннего, есть только знание внешнего. Знание внешнего дает нам ошибочное представление, что должно существовать знание внутреннего. Самопознание оказывается кратким и поверхностным; ум скоро обнаруживает себя по ту сторону, как переплывающий реку. Вы поднимаете большой шум, устремляясь через реку, и принимая по ошибке шум за познание себя, лишь увеличиваете этим собственную бедность. Это расширение сознания есть проявление (деятельность) бедности. Ни религии, ни культура, ни знание никоим образом не могут обогатить эту бедность.
Искусство разумности состоит в том, чтобы поставить знание на подобающее ему место. Без знания невозможно жить в этой технической и почти механической цивилизации, но оно не преобразует человека и его общество. Знание — не превосходство разумности; разумность может пользоваться и пользуется знанием, преобразуя таким образом человека и его общество.
Разумность — это не просто культивирование интеллекта и его чистоты. Она проистекает из понимания целого сознания человека, вас, а не части, не отдельного вашего сегмента.
собственного сознания. Проделанное другими исследование себя или вас представляет собой описание, но не описываемое. Слово — не вещь.
Только в отношениях можете вы познавать себя, не абстрактно и, конечно, не изолированно. Даже пребывая в монастыре, вы состоите в отношениях с обществом, которое создало монастырь как форму бегства, или закрыло двери свободе. Движение поведения — надёжный указатель для вас; это — зеркало вашего сознания; это зеркало откроет вам его содержание, его образы, привязанности, страхи, одиночество, его радость и печаль. Бедность заключается в бегстве от этого, как в сублимациях (возвышении этого), так и в идентификациях. Отрицание без сопротивления этого содержания сознания есть красота и сострадание разумности.
Как удивительно красив этот огромный изгиб широкой реки! Надо глядеть с некоторой высоты, не слишком высоко и не слишком низко, чтобы видеть, как она лениво извивается по зелёным лугам. Река широкая, полная воды, голубой и чистой. Мы летели на небольшой высоте, и хорошо было видно сильное течение посередине реки с его мелкой рябью; мы следовали течению реки, пролетая над городами и деревнями и устремляясь к морю. Каждый изгиб реки обладал своей особенной красотой, своей особой силой, своим движением. А где-то далеко виднелись пики высоких, покрытых снегом гор, розовые в лучах раннего утреннего солнца; горы закрывали восточный горизонт.
Широкая река и эти величественные горы в тот час, казалось, вместили в себя вечность — такое возникло поразительное ощущение пространства вне времени. Хотя самолёт стремительно двигался на юго-восток, в этом пространстве не было направления, не было движения — только то, что есть. В течение целого часа ничего больше не существовало, даже шума реактивных двигателей. Лишь когда старший пилот объявил, что скоро мы пойдём на посадку, этот столь полный час окончился. Не осталось о нём воспоминаний, не было зафиксировано его содержание, так что мысль не могла его удержать. Когда этот час истёк, не сохранилось никаких его следов, грифельная доска была снова чистой. У мысли не было способа культивировать этот час, и поэтому она готова была покинуть самолёт.
То, о чём думает мысль, превращается в реальность, но это не истина. Красота никогда не может быть выражением мысли. Птица не создана мыслью и потому она прекрасна. Любовь не создана мыслью, но когда мысль берётся её создавать, то получается нечто совершенно иное. Преклонение перед интеллектом, его полнотой и чистотой, — это реальность, созданная мыслью. Но это не сострадание. Мысль не может создать сострадание; она может превратить его в реальность, необходимость, но это не будет состраданием. Мысль по самой своей природе фрагментарна, поэтому она живёт во фрагментированном мире разделения и конфликта.