Дневник леди Евы
Шрифт:
— Прежде, чем Вы, святой отец, объявите брак свершившимся, я хотел бы обратиться к вам, друзья мои! — он поклонился гостям.
— Я хотел бы прояснить кое-что относительно дамы, которую я намерен взять в жены, — поклон в сторону Глэдис.
— До этого мы знали о ней очень мало, но в некое время Господь открыл мне глаза. Я посмотрел внимательнее, и увидел, что мое видение было верным. Господа и друзья мои! Я узнал эту женщину, и теперь, в присутствии многих достойных рыцарей я хочу открыть вам ее истинное имя: это леди Ева из Торнстона! Я свидетельствую это!
По толпе гостей пробежал удивленный ропот, перешедший в громкие возгласы. Глэдис глянула
— Я знаю, как невероятно это звучит, ведь прошло столько лет, и мы были детьми, — продолжал сэр Роджер, — Но, друзья, если кто-то может оспорить мои слова, то пусть этот человек сделает это сейчас! В свою очередь, я готов отстаивать свою правоту пешим, или конным, с копьем, или мечом, пока не умру, или не докажу, что я прав! Итак! Готов ли кто-то принять мой вызов?
Воцарилась тишина. Казалось, слышно было, как скользят по цветным стеклам солнечные лучи. Молчание длилось так долго, что у Глэдис вспотели ладони. Она ждала, что вот-вот кто-то выйдет и скажет, как в кино: «Я заявляю, что это ложь!»
— Что ж, — нарушил тишину сэр Роджер, — Ваше молчание подтверждает, что на мои слова нечего возразить! Но если кто-то захочет это сделать, я всегда готов защитить истинность того, что только что сказал! И я объявляю эту женщину Евой из Торнстона!
Гости приветственно взревели в ответ.
— И я беру ее в жены! — новый взрыв приветствий.
— И в присутствии достойных свидетелей я признаю ее ребенка, мальчика по имени Джейсон, своим сыном! — новые приветственные крики.
— И я готов взять замок Торнстон и принадлежащие ему земли в качестве приданого!
«Ай да сэр Роджер!» — подумала ошарашенная Глэдис, — «Вот значит, как делаются дела в этом Средневековье! И поправил Джею родословную родовитой мамой, и прибрал к рукам спорную землю!»
Между тем, одобрительные крики постепенно смолкли.
— Э-э… Ну что ж, — произнес наконец отец Квентин, — Сэр Роджер, леди Ева. Властью, данной мне Богом, объявляю вас мужем и женой! Поцелуйте же супругу.
Сэр Роджер повернулся к Глэдис. Она тоже повернулась к нему, но подумала: «Если ты это сделаешь, ты покойник!» Наверное, эта мысль очень ясно отпечаталась на её лице. Но он, как ни в чем ни бывало, поднял свадебное покрывало, едва коснулся губами ее лба, и тут же опустил легкую ткань. К ним бросились гости с поздравлениями и пожеланиями. Джей добрался до матери, и, вцепившись в ее руку, прижался к боку. Откуда-то изнутри поднялась теплая волна нежности. Строгий наставник старательно смотрел в другую сторону. Глэдис вдруг почувствовала невероятное облегчение. Ощущение нереальности происходящего как будто получило свое подтверждение. Прежняя жизнь закончилась. Глэдис нет места в этом мире. Отныне все, что будет происходить, произойдет не с Глэдис Джонсон, а с леди Евой из Торнстона. И, наверное, это правильно.
Часть вторая
Леди Ева
Глава 1. Другое имя — другая жизнь
Леди Ева сидела у окна и писала. Изящный инкрустированный столик она давно приспособила для записей. В последние годы она стала вести дневник — начала его в свои первые дни пребывания в замке Блэкстон, когда скучала. Вырванная из круга привычных занятий, она не знала, куда себя деть. Еду приносили каждый день прямо в комнату, одежду тоже доставляли по первому требованию, переданному через Мэри. От нечего делать, она попросила пачку пергамента и стала записывать свои впечатления
Вначале Ева жила от одной встречи с сыном, до другой. Он по-прежнему приходил часто, сначала в сопровождении Китни, или наставника, потом, года через полтора-два стал приходить один, и уже менее регулярно — иногда пропадал на несколько дней. Нянька исчезла вскоре после того, как мальчик поселился в комнате своего наставника, сэра Алана. Джей в свои пять лет был очень самостоятельным. Видимо няньку сэр Роджер нанял только на первое время, ещё не зная, как воспитан ребёнок. Сначала мальчику приходилось тяжело. Обязанностей у пажа много. Он уставал, но не жаловался. Отчасти, стеснялся в присутствии Китни, а потом, видимо, привык. Ева стала подозревать, что если ей вздумается сбежать, Джейсон, пожалуй, не уйдет вместе с ней.
Жизнь в замке ему явно нравилась. Он прибегал то радостный, то возбужденный, и рассказывал о том, куда ездил с отцом и наставником — об охотах и турнирах, о замках других рыцарей. Здесь он был на месте, ему ничто не грозило, он был защищен, и только здесь могла осуществиться его мечта — стать рыцарем. Ей ничего другого не оставалось, кроме как жить рядом с ним и попытаться сделать из сына не только хорошего воина, но и образованного человека. По мере того, как он подрастал, она стала заниматься с ним естественными науками, насколько сама в них разбиралась.
Он любил математику и геометрию, с интересом изучал анатомию, биологию и астрономию, основы физики, в которой, правда, сама леди Ева не была особенно сильна. К химии был равнодушен, и терпеть не мог географию, хотя в карте разбирался хорошо и при желании мог начертить простейший план местности. Мать относила это за счет того, что не умеет хорошо объяснять эти предметы. Литературы в его жизни просто не существовало, хотя читать и писать он умел. Немного интересовался историей.
Сэр Алан учил его кодексу рыцарства, владению оружием, манерам. Леди Ева не со всем в его воспитании была согласна, но в целом, ощущала благодарность к этому человеку. Куда бы он ни собирался взять с собой пажа, Джейсон непременно отправлялся к ней, чтобы «испросить благословения у матушки».
Китни тоже обучал мальчика — в основном, учил разбираться в качестве разных доступных материалов, доспехах, боевых лошадях, но ещё, что немаловажно, знакомил с разными службами замка, с организацией охраны и снабжения.
С Китни Ева познакомилась гораздо ближе. Он приводил Джея на встречи, и иногда тоже разговаривал с леди. Она сначала принимала его холодно, но потом прониклась даже чем-то вроде симпатии. Его родители давно жили в замке, отец был сенешалем. Китни сначала просто рос вместе с сэром Роджером, а потом тоже стал исполнять обязанности сенешаля. Сражаться он умел не хуже рыцаря, но с предками не везло. Они то женились, то выходили замуж за людей, у которых где-то недалеко в роду были сервы (подобие рабов), и рыцарские шпоры Китни не светили, да он уже и махнул рукой на рыцарство. Он был из тех людей, которым достаточно сознания хорошо исполненного долга. Как-то она спросила его, осуществил бы он, в самом деле, свою угрозу применить к ней пытки в тот раз, когда заманил ее в ловушку. Он смутился, но глаза весело блеснули: