Дневник Мишки Клюшкина
Шрифт:
— Всё, Горшков, чтоб больше я тебя нечёсаным в школе не видел, — взялся я за наведение дисциплины на следующий же день после собрания.
— Я что, виноват? У меня волосы во все стороны сами растут, — обиделся Горшков, похожий на молодого Пушкина.
— Постригись, — строго приказал я. — Сделай приличную причёску и ходи, как нормальный человек.
— Сам стригись, — задиристо ответил Горшков. — Я сто раз уже стригся, а они всё равно растут.
— Тогда выход один — обстричь тебя налысо, —
— Чего? — возмутился Горшков. — Я лысым ходить не собираюсь.
— Что ж, если по-хорошему не хочешь привести свой внешний вид в порядок, я принесу в школу ножницы и обкорнаю тебя самолично. Вот так.
— А я завтра в школу не приду, — выкрикнул Горшков.
— Ничего, ножницы нетяжёлые. Буду носить их, пока не явишься.
Чтобы не слышать возражений и не потерять авторитет, я быстро отошёл в другой конец класса и прицепился к Ленке Востриковой.
— Вот что, Вострикова, — нахмурив брови, сказал я ей, — мне надоели твои двойки по русскому. Разве родители с тобой не занимаются?
— Занимаются, — еле слышно прошептала она.
— Тогда в чём же дело? Или ты запустила материал, или просто ленишься?
Ленка густо покраснела и ничего не ответила. Тогда я с тяжёлым вздохом произнёс:
— Знаешь, что, Вострикова, я вот подумал и решил, что Николаева, пожалуй, сможет взять тебя на буксир. Поговорю с ней по этому поводу. Но чувствую, что наплачусь я с тобой, Вострикова, ох и наплачусь.
Тихоня Вострикова, виновато опустив голову, выслушала меня с должным уважением и перечить старосте не посмела.
Воодушевлённый первым опытом руководства, я раскрыл школьный журнал и пробежал глазами по списку учащихся.
— Итак, кто сегодня дежурный? — внушительно спросил я.
— Я, кажется, — беспечным тоном ответил Борька Смирнов.
— Что значит «кажется»? — возмущённо встрепенулся я. — Бегаете по школе, себя не помните, даже про дежурство забываете. Чтобы это было в последний раз. Ты понял, Смирнов?
Борька вытаращился на меня так, будто увидел первый раз в жизни.
— Да-да, Смирнов, потакать я никому не собираюсь.
В классе установилась изумлённая тишина, и, польщённый необычным вниманием, я продолжал командовать:
— Немедленно вытри доску, Смирнов, и как следует прополощи тряпку. А также принеси мел. Этого кусочка не хватит даже на то, чтобы написать сегодняшнее число.
Обведя притихший класс строгим взглядом, я добавил:
— И вообще, эти замечания касаются всех. Сколько можно с вами нянчиться? Пора бы уже и запомнить обязанности дежурного, не первый день в школе учитесь. Отныне лично буду следить, как ведётся дежурство, и результаты отмечать в специальной тетрадочке.
Класс встревоженно загудел.
— Напоминаю для тех, у
Все от моей энергичной деятельности прямо онемели.
— А не надорвёшься? — зловещим голосом спросил Лёшка.
— Не беспокойся, у меня здоровья на вас всех хватит.
— Тихо шифером шурша, крыша едет не спеша, — прокомментировал кто-то с «камчатки».
— Кому не нравится, — повысил я голос, — пусть уходит из нашей школы. Никто никого держать не собирается. Тут у нас учебное заведение, а не детские ясли.
Домой я шёл чинно, не спеша, гордо оглядывая знакомые окрестности. Вдруг заметил мальчишку, который увлечённо скатывался с горки на дорогу. Я его тотчас остановил.
— Ты разве не знаешь, что на проезжей части играть нельзя? Под машину можно попасть.
— Так я же смотрю, — насупился раскрасневшийся мальчуган.
— Смотрит он! А меня чуть с ног не сбил. И чему вас только в школе учат? Двоечник, небось?
— Нет, у меня и пятёрки бывают.
— По какому?
— По физкультуре.
— Понятно, — вздохнул я. — Короче, чтоб здесь я тебя больше не видел, понял?
Мальчишка кивнул.
Дома я основательно засел за уроки. Негоже старосте получать неудовлетворительные оценки. А вечером подошёл к маме и как можно солидней сказал:
— Мам, будь так добра, погладь мне на завтра другую рубашку. Я ведь теперь не какой-нибудь там оболтус без роду и племени, а всё-таки староста. Мне и выглядеть надо поприличней.
Мама необычной моей просьбе удивилась, но возражать не стала. На другой день у нас была физкультура, и учитель повёл нас на лыжную базу. Там все ребята под моим руководством получили лыжи, причём я скрупулёзно записал, кому какие и в каком состоянии выдал, а также, во сколько часов и минут, и у каждого спросил, умеет ли он на них кататься.
— Если сломаете, — предупреждал я строго, — возмещать убытки будете сами. Школа вам не спонсор. Так что смотрите, куда прётесь.
Некоторые, особенно девчонки, испугались и не захотели брать лыжи совсем. Тогда учитель прикрикнул на меня, сказав, что я слишком круто завернул. Я обиделся и ответил:
— Ну и пожалуйста, справляйтесь сами. Смотрите только, не пожалейте потом. Я с себя всю ответственность снимаю.
Бросил незаконченный список на скамейку и пошёл на трамплин наблюдать, как наши катаются.