Дневник налетчика
Шрифт:
– Насколько надежна его информация?
– По-моему, абсолютно надежна. Брайан в этом не сомневался.
– А ты откуда знаешь?
– Он же рассказал нам про ювелира, верно? А значит, его информация не подлежит сомнению.
– С какой стати он тебе рассказал? Ведь от этого дела ему ничего не перепадет. Так зачем?
– По-твоему, минута без целлофанового мешка на голове ничего не стоит? Я бы на его месте выложил все, что знаю. Для него это была выгодная сделка! Тебе так не кажется?
Винсу надо было стать продавцом. Он обладал природным талантом убедить вас, что, покупая кота в мешке, вы совершаете лучшую сделку в жизни. Хотя,
– Слушай! Давай сначала уведем товар, а потом сыграем в вопросы и ответы! – прорычал он.
– Без проблем! Я просто хотел узнать, что почем.
Мы немного посидели молча. Винс определенно затаил на меня злобу, поскольку закурил, даже не предложив мне сигарету. Ребячество, да и только! Ну подумайте: что я такого сделал? Задал пару вопросов о деле, которое в случае неудачи грозило мне отсидкой до седых волос. Неужели это так непростительно? Я искоса глянул на Винса и увидел на его лице хмурую сосредоточенную гримасу, которая была мне очень хорошо знакома. Он еще не достиг стадии бормотания себе под нос, однако до нее было недалеко. А там уже только один шаг до: "Ты у меня получишь, подонок!" Но не сегодня. Игра продолжается.
– Без Сида? – спросил я.
– Без Сида. Это работа для двоих, поэтому не стоит отдавать лишнюю долю ни за что, ни про что, – сказал он. – Причем не просто долю, а еще с прибавкой.
Под "прибавкой", насколько я понял, он имел в виду расходы Сида. Наш водитель всегда получал чуть больше, чтобы покрыть затраты, хотя это было совершенно справедливо. Во всяком случае, с моей точки зрения. Видите ли, я, Гевин и Винс пользовались одними и теми же пушками и прочими инструментами для каждой операции, в то время как Сиду приходилось подготавливать все заново. Машины, которые он угонял, не становились перекрашенными, отремонтированными и пуленепробиваемыми с трех сторон сами по себе, верно? Их делал такими Сид. Я заметил, с какой завистью Винс смотрел на небольшую кучку денег, покрывающих расходы Сида, каждый раз, когда мы делили добычу. Но он впервые заговорил об этом вслух.
– Знаешь что? – сказал он так, будто собирался открыть мне секрет. – Мой предок всегда говорил мне: не доверяй рыболовам.
Почему? Если человек любит удить рыбу, он что – линь какой-нибудь?
– Сид надежный парень, – сказал я Винсу. – Свой в доску.
– Думаешь? – фыркнул он.
При всем моем желании я не мог придумать, в чем упрекнуть Сида. Конечно, он всегда держался особняком, но в нашем деле это скорее плюс, чем минус. Мне кажется, Сид сохранял дистанцию именно по той причине, что с такими психами, как Винс, опасно сближаться, поскольку они часто нападают на тех, кто ближе всего. В конце концов я просто спросил:
– А что Сид, по-твоему, сделал не так?
Винс повернулся, бросив на меня неприязненный взгляд.
– Он ни разу никого не пристрелил.
– Это плохо?
– Послушай! Если нас когда-нибудь прищучат, кто, по-твоему, расколется первым? Ты убивал людей, я тоже, а потому мы будем молчать. Мы с тобой – два сапога пара.
Мне очень не понравилась мысль о том, что в глазах закона два-три человека, которых я лишил жизни, будут приравнены к толпам (ну, может, не совсем толпам) невинных, убиенных Винсом без малейшего зазрения совести.
– А Сид никого не грохнул, так что он – слабое звено.
– Естественно, он никого не грохнул! Он же сидит за рулем!
– Это не важно. У него всегда с собой пушка,
– Чего ты от него хочешь? Чтобы он высунулся в окошко машины и пальнул наугад, заработав таким образом очки?
– Я не говорю, что он должен в кого-то пальнуть. Я просто сказал, что он никого не прикончил. И если нас посадят за мокруху, то его – только за превышение скорости.
Я чуть было не рассмеялся. Остановило меня то, что Винс действительно верил в эту чушь.
– Ты не хуже меня знаешь, Винс, что если во время ограбления я кого-то замочу, нас всех привлекут за убийство, независимо от того, кто сидел в машине и у кого была пушка. Даже если ты в тот момент умолял меня не стрелять!
– Да, копы так говорят. Но кто им верит?
– Это правда, Винс, – сказал я ему. – Вспомни Джона Таннера! Его посадили за убийство, а он даже не был в том здании, где оно произошло.
Я говорил чистую правду. Джон Таннер стоял на стреме, в то время как его кузен забил несчастного ночного сторожа железным прутом насмерть – и все ради нескольких фунтов из сейфа компании. Кстати, судя по репортажам, когда Таннера обвинили в убийстве, он рассмеялся, поскольку был уверен, что копы все перепутали и пытаются свалить на него чужое дело (кузен как-то запамятовал сказать ему, что прикончил беднягу сторожа). А за ограбление, как считал Джон, ему дадут не больше трех лет. Он уже отсидел двенадцать.
– Говорю тебе, его нужно кровью повязать.
– Ну что ты мелешь? Сид – настоящий профессионал, он никогда нас не выдаст.
– А я тебе повторяю, что буду доверять ему гораздо больше, если он кого-нибудь пришьет. – Не успел я ответить, как Винс продемонстрировал мне всю глубину своего безумия: – Мы можем это организовать. Заманим кого-нибудь в лес, дадим Сиду пушку – и пускай убивает.
– Что?!
– Мы оба это делали, мать твою! И я хочу, чтобы Сид тоже запачкал ручки! На следующей неделе мы кого-нибудь найдем.
– Кого?
– Не важно, все равно. Схватим любого прохожего на улице и замочим его.
– Ты с ума сошел, Винс! Людей не убивают просто так, за здорово живешь. Тогда мы уже не налетчики, а серийные убийцы.
– Всего одного человека! Я хочу, чтобы он грохнул кого-нибудь только один раз! Мы выроем ему яму, закопаем – и концы в воду.
– Нельзя убивать ни в чем не повинного человека, Винс!
– Почему? Их же миллионы!
Я прекратил этот спор, пока Винс не начал представлять в яме, засыпанной землей, меня самого. Проблема, однако, была нешуточная. Если Винс спятил настолько, что думает о такого рода страховках, он определенно придет к решению заткнуть Сиду рот более надежным способом, чтобы тот уж точно не проболтался. А когда он разделается с Сидом, придет и мой черед. Кроме того, я вдруг подумал: а может, ему это не впервой? Может, он уже заграбастал спозаранок какого-нибудь несчастного почтальона и отволок к яме в лесу?
Вполне вероятно.
Винс больше не говорил на эту тему, хотя, без сомнения, продолжал думать о том, какие еще возражения я приведу. Но он у нас такой продвинутый парень, что вряд ли был бы способен их понять. Следующие двадцать минут ползли, как черепаха, и я почти не нервничал, как обычно перед работой, поскольку не мог отделаться от размышлений о плане Винса. Странно, однако в его идее была своя логика, и я понимал ход его мыслей. Но принять его логику я не мог. Я убивал людей, но с каждым из них отчасти умирал и сам. Банально, конечно, но таковы почти все истины.