Дневник «Норд-Оста»
Шрифт:
Дети плакали, жались к родителям, но мне стало ещё страшнее, когда до сцены оставалось рукой подать. Кавказец был не один. Остальные разошлись по первым рядам и силой расталкивали людей по сиденьям, материли, замахивались оружием. Тот, на сцене, продолжал говорить, народ в зале понемногу смолкал, и я разобрала слова:
— Вы все — заложники.
Он сказал это с презрением, а потом добавил:
— Мы бойцы независимой республики Ичкерия. Если надо — умрём за неё.
Женька жался ко мне, а меня колотила дрожь — это не игра! Это террористы! Настоящие! От ужаса ноги стали ватными, я едва не потеряла
Их командир выкрикнул:
— Мы умрём вместе с вами! — поправил автомат и показал на женщин с закрытыми лицами, которые стояли позади него. — Это вдовы чеченских героев. А ваши солдаты сейчас топчут нашу землю!
Жёлтые зубы — мне подумалось, что прокуренные — обнажились в злобном оскале. Женька притих, а я совсем сомлела от страха. По небритым рожам кавказцев и по глазам закрытых платками чеченок читалось — эти пойдут на всё. Им неведом страх, они оставили его в горах…»
Я остановился читать, на лбу появилась от напряжения лёгкая испарина. Кофе мой давно остыл и, подозвав официанта, я заказал себе новый.
«Боже мой, что им там пришлось пережить, кошмар какой-то. Три дня полного беспредела», — думал я, рассматривая через стекло улицу. В Москве за эти три дня ничего не изменилось, машины стояли в пробках, молодёжь возле киоска пила пиво и что — то горячо обсуждала. И ни кому в принципе не было дела до тех несчастных людей, переживших мучительные дни ожидания. Когда в любой момент тебя могут поставить к стенке и расстрелять. Официант принёс кофе, я сделал несколько не больших глотков и с интересом продолжил чтение.
— Мы достаточно хорошо вооружены и в этом здании находится такое огромное количество взрывчатки, которой хватит взорвать половину Москвы!
В словах этого чеченца не было даже намёка на ложь, и в зале не осталось ни одного человека, который бы не поверил этой наглой роже. В его движениях скрывалась неведомая сила, которая не оставляла ни малейших шансов, тем кто ей ни подчинится. «Неужели такое бывает», — думала я, и как кролик смотрит на удава, так и я, вслушивалась в каждое слово, движение этого страшного выродка. Старалась найти хоть малейшую слабину, в жестах, в голосе, но её, увы, не было. Женька спрашивал о том, что с нами будет? Отпустят или нет домой? И я старалась, как могла смягчить эту ситуацию, придумывая всякую ерунду. Лишь бы брат не задавал глупых вопросов.
— Не волнуйся, нас спасут, — говорила я шёпотом брату и сама старалась верить словам.
Одной из женщин в зале стало дурно и её под руки увели боевики. Буквально через несколько секунд прозвучал один хлопок, а за ним второй. Первая возникшая мысль — женщину застрелили… Мне стало плохо, и я едва заметно качнулась. Но нет! Этого не может быть! Мы же цивилизованные люди, двадцать первый век!
Боевики, выводившие женщину, вернулись вдвоём. Странно. И почти сразу привлекли к себе внимание заложников. Их командир, предвидя реакцию людей, на действия своих бойцов, сказал:
— Без паники! Ей оказана первая помощь!
Но мало кто из присутствующих поверил словам, о какой-то помощи. Люди осознали, что это
Я машинально закрыла Женьке глаза руками. Он оторвал мои руки от лица и решительно сказал:
— Оля, не надо. Я уже давно взрослый и всё понимаю.
Заглянув ему в глаза, я поняла, что он не обманывает. Но притворившись, сказала:
— Вот я всё отцу расскажу, он задаст тебе трёпку. Взрослый уже? И как давно ты им стал, — скажи.
Женька надулся как воздушный шарик. Я дёрнула его за руку и, смягчившись, сказала:
— Ну, хорошо, не обижайся, не буду я ничего отцу говорить.
«Где же помощь? — думала я. — Неужели, снаружи никто не знает, что здесь происходит? Как же так? Почему не видно милиции и военных? Может просто, их не пускают в зал? Святая наивность — кто сюда кого впустит? А так иногда хочется верить в сказку, в счастливый конец. Сашка ждёт на улице и ничего не подозревает. А мама, папа? Ведь я могу их больше не увидеть…» И сердце предательски закололо. «Нас спасут, обязательно», — бормотала я себе как молитву под нос, и, не выдержав напряжения, рухнула в кресло. Сил не осталось совсем. Женька стоял рядом, наблюдая за тем, что будет дальше.
— Я буду верить, не смотря ни на что.
И твёрдо решила отбросить всякие сомнения, набраться мужества и ждать».
Глава 9
Страницы дневника:
«И тут я вспомнила о мобильном телефоне. Надо незаметно попробовать позвонить и сообщить о случившемся. Сашка, наверное, рядом и он сможет в этой ситуации помочь. Как мне его сейчас не хватает. Он умный и нашёл бы выход из этого положения.
Рука аккуратно опустилась в сумочку за телефоном. В зале стоял невообразимый галдёж, но я решила рискнуть и позвонить. Боевик, который стоял в проходе заметил движение моей руки и направился в нашу сторону.
«Вот и всё он сейчас меня точно убьёт», — подумала я и сжалась.
Тот не сказал ни слово, но сразу резко вырвал сумочку из рук. Тут же открыл её и начал в ней рыться. Он, наверное, решил, что я спрятала маленький женский пистолет? Однако не нашёл ничего подозрительного, и бросил сумочку мне в лицо.
«Вот сволочь! Попался ты бы мне, я бы из тебя всю душу вытряс. И научил хорошим манерам», — думал я, читая страницы дневника.
От этих мыслей во мне проснулась определённая доля самоуважения, которая до этой минуты спала. Зазвонил телефон и я подумал, что это из больницы звонит Оля. Но нет. Это любопытный шеф, которому не терпелось узнать новости.
— Саша, как там у тебя дела? Есть продвижения с материалами?
И я рассказал ему об Олиной тетради.
— Как, кстати, она себя чувствует? Мне по правде стало неловко, потому что, зачитавшись, я совсем забыл ей позвонить.
— Так ты говоришь интересный материал?
— Это просто — бомба, а не материал. Сижу читаю, не могу оторваться. Оля может работать первоклассным журналистом! Прямо готовая статья для газеты, или же сценарий к фильму.
— Хорошо, — громко сказал шеф, — у тебя два дня со всем разобраться. И если, всё, правда, мы обязательно напечатаем, тема «горячая». Удачи! Через два дня жду в редакции.