Дневник новой русской 2. Взрослые игры
Шрифт:
— Марат, мне липу жалко. Очень жалко липу. Между нами все кончено, Марат. — И зачем-то добавила: — Все, блин, понял, блин.
Я всегда разговариваю с другом детства из Америки всю ночь, несмотря на смену часовых поясов.
Когда на второй корзиночке из «Севера» между нами наконец совершенно восстановилась прежняя дружеская близость, Боба значительно сказал, что не просто так приехал на две недели. А вот зачем он приехал, он пока не скажет.
Все-таки Боба очень устал от смены часовых
4 января, понедельник
На улице мороз за двадцать градусов, а батареи в комнате иностранного гостя совершенно холодные…
— Дать тебе еще плед? — крикнула я у Бобиной двери.
— Заходи, — позвал Боба и похлопал рукой по одеялу, — садись. Я покажу тебе фотографии.
На фотографиях был красивый Бобин дом, красивый Бобин сад, красивая Бобина машина и разные люди на берегу океана. Некоторые из них тоже были красивыми — те, что, как и Боба, были моими друзьями. Все мои друзья очень красивые и даже прекрасные.
…Они, мои прекрасные друзья, там, на берегу океана, а я тут, совершенно одна. Мурка в Англии, Андрей потерян для меня навсегда, с Лысым я больше не разговариваю…
Все там, на берегу океана, а я тут, в комнате, в которой изо рта идет пар. Правда, это только с утра, потом воздух как-то сам нагревается.
Все утро мы с Бобой жили душа в душу, как будто и не было этих десяти лет.
За завтраком он все-таки сказал мне, зачем приехал в Питер на две недели. Оказалось, Боба приехал жениться. И, в некотором роде, на мне.
Никогда бы не подумала, что жениться — это самая сложная проблема эмиграции. Но Боба мне все быстро объяснил.
— Американские девушки очень эмансипированные, их больше интересует карьера, чем брак К тому же мы и сами не хотим на них жениться, потому что они нам совершенно чужие. Многие из них такие феминистки, что даже не хотят варить борщ и, более того, считают, что секс — это агрессия мужчины против женщины.
— Как это? — не поняла я. — Почему секс — это агрессия?
— Ну вспомни, как все ЭТО происходит, — Боба посмотрел на меня укоризненно и потупился.
Я вспомнила, как все ЭТО происходит, и решила не продолжать разговор — Боба всегда был очень застенчив.
Казалось бы, Боба мог бы жениться на наших девушках, но не тут-то было! С нашими девушками в Америке происходит черт знает что: они или уже замужем, или их больше интересует брак с американцем. Или они говорят с украинским акцентом, а нам хочется интеллигентную девушку из Питера или из Москвы. Но тут есть нюанс: всем питерцам известно, что москвички… они какие-то не такие… Они говорят «што», а мы говорим «что». Так что лучше все-таки из Питера. По возможности
Вот Боба и приехал жениться на мне, интеллигентной девушке из Питера, своем старом близком друге.
Боба придвинулся ко мне. Потом отодвинулся. Потом опять придвинулся. И тут между нами что-то такое повисло…Что это?..
«Это» никогда еще не водилось между мной и Бобой. Между нами водилось совсем другое — всякие детские склоки, а когда мы выросли — компании, пляжи, Новый год… что угодно водилось, но не такая странная неловкость, как будто в комнату вошел огромный слон и уселся между нами.
Я продолжала перебирать фотографии, не показывая виду, что заметила огромного слона, а Бобина рука как будто сама точно не знала, что ей нужно. Рука как-то нерешительно дотронулась до меня и тут же сделала вид, что никакая это ни ласка, а, наоборот, дружеское похлопывание по плечу.
Напряжение все висело и висело, а мы все не понимали, что делать. Во всем этом было что-то ужасно стыдное, как будто пожилой родственник за семейным обедом внезапно взобрался на стол и принялся показывать стриптиз, ловко лавируя между холодцом и пирогом с капустой.
Я решила, раз уж к нам пришел такой огромный слон — нужно быстро идти гулять.
И мы пошли гулять.
Вечером я на всякий случай больше не присаживалась к нему на кровать — зачем эти нежности, когда все еще не решено окончательно?
5 января, вторник
Каждый день мама звонила узнать, как Мурка. Даже, пожалуй, каждые два часа.
— Ну что, звонила, что сказала?!
Вообще-то Мурка еще ни разу не звонила.
— Сказала, все очень хорошо, занятия и экскурсии интересные.
— А кормят хорошо?
— Очень-очень хорошо.
— А что было вчера на обед?
— Э-э… седло барашка с фасолью.
— Надо же, настоящая Англия… прямо как в «Саге о Форсайтах».
Именно это я и имела в виду.
Мы с Бобой уже собирались уходить.
Лев Евгеньич провожал нас в прихожей и думал: «Эти люди запрещают мне лежать на диване. Как только они уйдут, я развалюсь на диване и буду смотреть телевизор». Интересно, он заранее планирует свою деятельность, или же эта мысль каждый раз приходит ему в голову заново?
Перед уходом я положила пульт от телевизора на диван, чтобы Лев Евгеньич мог поерзать животом по пульту и включить себе телевизор, и тут опять раздался звонок.
— Рассказываю кратко, — раздался приглушенный голос в трубке. — Это тюрьма.
— Что?..
— Что-что, тюрьма! Одной ходить нельзя, одной сидеть нельзя, не играть в их дурацкие игры тоже нельзя.
— Что? — Я немного растерялась.
— Ночью просыпаюсь от света в глаза. Это стаффы прожекторами обыскивают спальни.