Дневник памяти
Шрифт:
– Через минуту все будет готово, – пообещал Ной. – Эта плита очень быстро греет.
– Прекрасно.
Когда чайник засвистел, Ной наполнил две чашки, а затем протянул одну Элли.
Она благодарно улыбнулась и, сделав глоток, махнула рукой в сторону окна:
– Готова спорить, что здесь, на кухне, замечательно ранним утром.
Ной кивнул:
– Так и есть. Я специально заказал большие окна на эту сторону дома. Даже наверх, в спальню.
– Твои гости наверняка в восторге. Если только они не любят поспать подольше.
– На самом деле у меня гостей еще не было. С тех пор как отец умер,
Судя по тону, Ной просто поддерживал беседу. Однако в его последних словах Элли почудилось одиночество. Ей стало как-то тоскливо. Похоже, Ной заметил ее настроение и быстро сменил тему:
– Прежде чем готовить крабов, их надо замариновать.
Он поставил чашку на стол, подошел к одному из кухонных шкафов и достал большую кастрюлю-пароварку. Налил туда воды и водрузил на плиту.
– Давай я чем-нибудь помогу, – предложила Элли.
– Давай, – откликнулся Ной через плечо. – Знаешь, нарежь-ка овощей для рагу. Их там полно, в холодильнике, а миску возьми любую – вот здесь.
Ной указал на шкаф возле раковины, и Элли сделала еще глоток чая, прежде чем поставить чашку на стойку и вытащить из шкафчика миску. Она открыла холодильник и выбрала на нижней полке пару кабачков цуккини, несколько плодов окры, [10] лук и морковь. Ной тоже подошел, и Элли посторонилась, чтобы дать ему место. Стоя рядом, она почувствовала его запах (такой родной, такой знакомый – ни с кем не спутаешь!) и ощутила, как соприкоснулись их руки, когда Ной наклонился, чтобы взять с полки бутылку пива и острый соус.
10
Окра – растение из семейства мальвовые.
Вернувшись к раковине, Ной откупорил пиво и вылил его в кастрюлю, добавил соус и какие-то приправы. Хорошенько помешав и убедившись, что все ингредиенты растворились, он вышел на веранду за крабами.
Вместо того чтобы сразу вернуться на кухню, Ной постоял в дверях, наблюдая, как Элли шинкует морковь, и гадая, зачем она все-таки приехала. И почему именно сейчас – накануне свадьбы? Странный поступок.
Впрочем, Элли всегда отличалась от остальных.
Он усмехнулся, вспоминая, какой она была в юности – вспыльчивой, задорной, порывистой. Ему всегда казалось, что именно такими и должны быть настоящие художники. А она, несомненно, настоящая. Такой талант, как у Элли, – просто дар Божий. Ее работы не уступали большинству из тех, что Ной видел в музеях Нью-Йорка.
В то лето, перед отъездом, она подарила ему картину. Ту, что висела теперь над камином в гостиной. Элли говорила, что нарисовала свои мечты, а Ною полотно казалось невероятно чувственным. Глядя на картину вечерами, он ощущал страстность и в цвете, и в линиях, а всмотревшись хорошенько, понимал, что Элли хотела выразить каждым мазком.
Вдалеке залаяла собака, и Ной вдруг осознал, что уже долго стоит у открытых дверей. Он быстро затворил их и шагнул на кухню, гадая, заметила ли Элли, как он рассматривал ее.
– Ну, как дела? – спросил Ной.
– Хорошо. Практически закончила. Что еще у нас к ужину?
– Хлеб домашней выпечки.
– Домашней?
– Соседка принесла, – объяснил Ной, бросая
– Как ты их держишь? Не боишься, что ущипнут? – спросила она, глядя на ползающих крабов.
– Нет, просто надо хватать вот так. – Ной продемонстрировал, как именно.
Элли улыбнулась:
– Я вечно забываю, что ты этим всю жизнь занимаешься.
– Нью-Бери невелик, и тут легко выучиться всему, что действительно необходимо в жизни.
Элли облокотилась на стойку возле Ноя, допивая чай. Когда с крабами было покончено, Ной кинул их в кастрюлю на плите, вымыл руки и повернулся к ней:
– Хочешь посидеть немного на веранде? Полчасика, пока крабы не промаринуются?
– Конечно.
Ной вытер руки и вместе с Элли вышел в заднюю дверь. Включил свет и сел в старое кресло-качалку, оставив понос для Элли. Однако, заметив, что ее чашка пуста, он вернулся в дом и принес оттуда еще чаю и бутылку пива – для себя. Протянул чашку Элли, та взяла ее и сделала глоток, прежде чем поставить на стол.
– Ты ведь здесь и сидел, когда я приехала?
Ной устроился поудобнее и ответил:
– Да. Каждый вечер тут сижу. Уже и в привычку вошло.
– И понятно почему, – отозвалась Элли, окидывая взглядом окрестности. – А чем ты вообще теперь занимаешься?
– Да пока ничем, кроме ремонта дома. Тешу свои дизайнерские способности.
– А на что же ты… То есть…
– Моррис Голдман.
– Что?
Ной хмыкнул:
– Мой бывший босс с севера. Его так звали – Моррис Голдман. Он отписал мне долю в своем бизнесе, когда я завербовался в армию, и умер до того, как я вернулся. Когда я пришел с войны, душеприказчик выдал мне чек на кругленькую сумму. Хватило и на дом, и на ремонт.
Элли рассмеялась:
– Ты всегда говорил, что придумаешь что-нибудь с домом.
Они помолчали, вновь перенесясь мыслями в прошлое. Элли отпила еще глоток чаю.
– Помнишь, как мы бродили здесь, когда ты впервые показал это место?
Ной кивнул, и Элли продолжила:
– Я припозднилась в тот вечер, родители были в ярости. До сих пор помню, как папа метался по комнате с сигаретой в руке, а мама сидела на диване, молча глядя перед собой. Честное слово, можно было подумать, будто умер кто-то из близких! Именно тогда они наконец осознали, насколько серьезно я к тебе отношусь, и мама чуть ли не до утра наставляла меня на путь истинный. «Тебе кажется, – сказала она, – что я ничего не понимаю. Ошибаешься: понимаю, и очень хорошо. Но порой наша судьба зависит не от того, чего мы хотим, а от того, кем мы родились». Помню, как покоробили меня ее слова.
– Ты рассказала обо всем на следующее утро. Меня тоже задели такие рассуждения. Твои родители мне нравились, и до тех пор я не догадывался, что они меня недолюбливают.
– Они не то чтобы недолюбливали… Просто считали, что ты мне не пара.
– Не вижу разницы.
В голосе Ноя прозвучала горечь, и Элли знала, что он прав. Она подняла голову, откинув назад упавшие на глаза пряди волос, и посмотрела на звезды.
– Согласна. И тогда была согласна. Может быть, поэтому мы с матерью и отдалились друг от друга.