Дневник плохого года

Кутзее Джон Максвелл

В жаркую погоду сорочий вождь частенько снисходит до того, чтобы напиться из фонтанчика. Когда он запрокидывает головку, чтобы вода стекала в горлышко,

А еще я сомневаюсь, что ваш венгерский друг вправду существует (существовал). Может, он — просто герой вашего рассказа. Отвечать необязательно. Пусть это будет ваша тайна. Но мне бы хотелось узнать, почему он покончил с собой.

Впрочем, неважно, реальное лицо ваш друг или нет, позвольте признаться откровенно: я ничего не имелапротив ваших обо мне фантазий, если они у вас были. Я не со всеми мужчинами такая лояльная, а с вами — да. Просто я таким способом

могла вам пригодиться — по крайней мере, так я себе говорила.

Вы, Хуан, решили попробовать себя в роли гуру. Это мы с Аней к такому выводу пришли. Вы оглядели рынок труда — так нам представлялось — и увидели, что он скуден, особенно для тех, кому за семьдесят. В каждом окне объявление: Старикам просьба не беспокоить.И тут, гляньте-ка, что бы это могло быть?

он делается уязвимым, и сам это понимает. Вот почему всякий раз он напускает на себя особенно грозный вид. Только попробуй засмейся, говорит сорочий вождь, и тебе не поздоровится.

Я не упускаю случая выказать ему всё уважение, всё внимание, им требуемое. Сегодня утром он поймал жука и был очень собою горд — просто едва не лопался от гордости. Держа в клюве беспомощного жука со сломанными и неестественно растопыренными крыльями, сорочий вождь запрыгал в мою сторону, после каждого прыжка выжидая некоторое время, пока расстояние между нами не сократилось до метра. «Молодец», — вполголоса похвалил я. Он склонил головку набок, чтобы лучше слышать мою короткую, в три слога, песню. Уж не признал ли он меня, подумал я. Может, я прихожу сюда достаточно часто, чтобы, в его глазах, считаться его приближенным?

Прилетают также и какаду. Один из них мирно сидит на ветке дикой сливы. Он внимательно меня рассматривает, в когтях у него сливовая косточка. Какаду будто говорит: «Клюнуть не желаешь?» Мне хочется ответить: «Это общественный парк. Ты — такой же посетитель, как и я, не тебе предлагать угощение». Однако для какаду слова вроде «общественный» или «частный» — не более чем сотрясение воздуха. «Мы живем в свободном мире», — парирует он.

Ну-ка, прихорошимся для Sefior'a К., говорила я себе, когда собиралась к вам, приоденемся для Senor'a К., ему, наверно, тоскливо — сидит целый день один-одинешенек, даже поговорить не с кем, кроме диктофона, да еще птицы иногда прилетают. Почистим же для него перышки, пускай запасется воспоминаниями, сегодня перед отходом ко сну ему будет о чем помечтать.

«Вакансия: Старший Гуру. Требования к кандидату: обширный жизненный опыт, мудрые изречения на любой случай. Длинная белая борода приветствуется». Почему бы не попытаться? сказали вы себе. Как писатель-романист я признания особенного не добился — посмотрим, что-то они запоют, когда я стану гуру.

19. О сострадании

На прошлой неделе все дни столбик термометра поднимался выше сорокаградусной отметки. Белла Сандерс, что занимает квартиру в конце коридора, выражает беспокойство о лягушках, обитающих в старом русле ручья. Они ведь в своих подземных домиках заживо испекутся! тревожится Белла. Неужели лягушкам ничем нельзя помочь? Что вы предлагаете? спрашиваю я. Может, выкопать

их и принести в квартиру, пока жара не спадет? говорит Белла. Я ей отсоветовал. Вы же не знаете точно, где копать, объяснил я.

На закате я вижу, как Белла с пластмассовым тазиком, полным воды, переходит улицу. Тазик она оставляет в сухом русле. На случай, если лягушечкам захочется пить, объясняет Белла.

Легко вышучивать людей вроде Беллы, указывать им на тот факт, что периоды сильной жары — всего лишь часть более масштабного экологического процесса, в который человеческим существам вмешиваться не следует. Но разве не однобока подобная критика? Разве мы, человеческие существа, не являемся частью окружающей среды, и разве наше сострадание к малым сим не является элементом ее в той же степени, что и воронья жестокость?

Надеюсь, вы лояльно отнесетесь к моему признанию. Было бы лучше, если б вы думали, что я не притворялась, была сама собой, не догадывалась о ваших фантазиях на мой счет. Но нельзя быть друзьями, если остаются недомолвки (любовь — дело другое), и если я больше не могу быть вашей маленькой машинисткой, я по крайней мере могу быть вашим другом. Так что честно скажу, меня ваши мысли никогда не смущали, я даже их немножко провоцировала. И с моего отъезда ничего не изменилось, можете и дальше обо мне думать, сколько душе угодно (в чем и прелесть мыслей, так это в том, что ни расстояние, ни разлука им не страшны, верно?). А если захотите записать свои мысли и мне показать, ОК., пишите и показывайте, я умею держать язык за зубами.

Но тут, Хуан, есть одна проблема. Англоговорящий мир относится к гуру с долей скептицизма. Взять хотя бы диаграмму торговой активности — с кем гуру конкурируют на рынке? С ведущими кулинарных передач. С актрисами, сбывающими затхлые сплетни. С политиками в отставке.

20. О детях

Еще один урок, вынесенный из сидения в парке.

Теоретически я люблю детей. Дети — наше будущее. Хорошо, когда стариков окружают дети, их присутствие поднимает наш дух. И так далее.

Я забываю об одной особенности детей — о том, что они постоянно устраивают гам. Грубо выражаясь, они орут. Крик — это не просто громкий разговор. Это вообще не средство общения, это способ заглушить соперников. Это форма отстаивания своих прав, причем одна из простейших, легкая в применении и высокоэффективная. Четырехлетний ребенок, конечно, слабее взрослого физически, но шума создает гораздо больше.

Одно из первых правил, которое мы должны постичь на пути к цивилизованности — не кричать.

А вот чего я не хочу, неважно, в письменном виде или в виде звонка, так это новостей. Я оставила позади Сиденгамские Башни, и Алана тоже оставила. Такой уж у меня характер: если я чем-то или кем-то поглощена, то полностью, но если перестает получаться, я переворачиваю страницу, всё кончено и для меня больше не существует. Такой настрой помогает мне сохранять позитив и с оптимизмом смотреть в будущее. Вот почему мне не нужны новости об Алане.

Не слишком изысканное общество. Вот вы и подумали: А не попытать ли счастья в старушке-Европе? Посмотрим, станет ли старушка-Европа слушать меня, разинув рот, как никто не слушает дома.