Дневник проказника (др. перевод)
Шрифт:
Он сидел в лавке, я попросил его подарить мне хорошенький галстук, а когда он спросил: «Как поживают твои сестры?», я вытащил его фотографию и дал ему. Это была та, с надписью: «самодовольный дурак». Девочки вытянули его усы вдвое против их натуральной длины и сделали его смеющимся во все лицо. Он побагровел, как огонь, и закричал на меня: «Кто это сделал, маленький негодяй?»
— Должно быть, привидение, — сказал я серьезно, как сова, и поторопился удрать, потому что у него был такой вид, будто сейчас грянет гром.
Следующее место, куда я зашел, была бакалейная лавка, где находился другой молодой человек. У него были рыжие волосы и веснушки,
— Здорово, Питер! Доброго утра!
Он ответил:
— Мастер [5] Жорж собственной персоной! Любишь изюм? Вот, возьми.
Я замечаю, что мальчуганам, у которых три хорошенькие сестры, всегда везет. Я взял большую горсть изюму и несколько орехов и сел на прилавке; потом вдруг, как будто мне что-то пришло в голову, полез в карман, вынул оттуда его фотографию и, покосившись на нее, сказал: «Да это ведь совсем похоже на вас!»
5
«Мастер» — так обращались к мальчику, которого пока нельзя было назвать «мистер»
— Покажи-ка! — говорит.
Я сначала долго не хотел дать ему карточку, но под конец дал. Девушки разукрасили ему веснушками все лицо. Это был портрет, на обороте которого они написали: «Ну, разве он не сладкий?» А из его волос они сделали петушиный гребень. Он увидал все это и побледнел.
— Какой, — говорю, — стыд для молодых девушек — так издеваться над своими поклонниками!
— Брысь!
Я успел еще захватить горсть изюму и спокойно исчез. Он был взбешен!
Мистер Куртнэй — адвокат, его контора на площади, близ суда. Я хорошо его знаю, потому что он часто приходит к нам. Он ужасно надменный, прямой, как будто аршин проглотил. Голос у него глубокий-преглубокий — из самых его сапог. Сердце у меня забилось, до того мне было страшно, но я хотел довести шутку до конца, а потому спросил его:
— Это выставка?
— О чем ты? — спросил он, глядя на меня с высоты своего роста.
— Сью сказала, если я зайду в контору мистера Куртнэя, то смогу видеть то, что здесь снято, — говорю я и даю ему портрет с надписью: «Потрясающий экспонат».
Ужасно забавно видеть физиономии людей, когда они рассматривают свои собственные фотографии!
Примерно через минуту он пинает меня ногой, но я успеваю увернуться и убегаю.
Я слышал, как он бубнил что-то вроде «засужу!» и «скандал!». Я мог бы и сам арестовать Сью — за то, что она драла мне уши. Надеюсь, он подаст на нее в суд и я смогу защищать ее права.
Если я буду продолжать писать, то не попаду в постель раньше полночи. Зеваю, как засыпающая рыба. Итак, до свиданья, мой дневник, до следующего раза; карточки я разнес все еще перед обедом. Думаю, выйдет изрядная кутерьма.
Лопаюсь от смеха, когда вспоминаю человека, которому я отдал «портрет осла». Он выглядел, как увядший салат. Мне кажется, он заплакал. Когда я вернулся домой к обеду, девочки упрашивали маму позволить им устроить на будущей неделе званый вечер. Не думаю, что кто-нибудь из их кавалеров придет, но мне до этого нет дела. Отчего они позволяют себе так обращаться с моими ушами, если хотят, чтобы я относился к ним хорошо?
P. S. Готов поспорить, левые уши сестер горят сейчас не хуже моих [6] !
Глава 3. Званый вечер
Уже больше недели как у меня не хватает духу взяться за дневник. Бедный мой дневник! Свидетель моих горестей, у тебя я хочу искать утешения. На твоих листах я опишу свои несчастья. Мне и теперь еще больно сидеть на стуле, но для тебя я постараюсь стерпеть. Все началось в тот день, когда я отнес нашим знакомым карточки. Девочки приставали к маме, чтобы она устроила вечер, и мама, наконец, согласилась; тогда они повеселели и стали составлять список тех, кого хотели пригласить. Все три работали прилежно, как пчелки, а я вел себя хорошо, сидел в кресле и спокойно слушал, потому что очень устал. Как вдруг звонок, и входит никто другой как тетя Бетси, которая живет в Гоппертауне и навещает нас дважды в год. Мои сестры были в отчаянии, потому что знали, что она пробудет у нас с неделю и будет на вечере.
6
…левые уши… горят… —
«…Как вдруг звонок, и входит никто другой как тетя Бетси, которая живет в Гоппертауне и навещает нас дважды в год.»
Когда Лили узнала об этом, у нее сделалось злое лицо.
— Старая перечница, — сказала она, — вечно притащится некстати.
— Можешь не сомневаться: она останется, — сказала Бесс. — Стоит ей услышать о вечере, и она наденет свое старое зеленое шелковое платье, в котором она похожа на цаплю, и это свое желтое диванное покрывало с ее ужасными лиловыми перчатками.
— Она до смерти нам надоест, — сказала Сью.
Я возлагаю надежды на тетушкино богатство, но она до того старомодна, как будто вылезла из Ноева ковчега [7] .
Ной — картина Джеймса Тиссо (1836–1903)
Поэтому, когда я услышал, что они не хотят, чтобы тетя осталась на вечер, то тоже стал желать, чтобы она уехала. Сказать по правде, совесть у меня была нечиста из-за тех фотографий, которые я отдал из мести. Ах, это ужасно — иметь нечистую совесть; она давит, как свинец. Я жалею о том, что сделал, но не стоит плакать о разлитом молоке, а потому я решил сделать что-нибудь для моих сестер, чтобы загладить свою вину. После чая я остался в гостиной один на один с тетей и сказал ей:
7
…вылезла из Ноева ковчега — согласно библейскому преданию, Бог, разочаровшись в созданных им людях, решил уничтожить их, устроив Всемирный потоп, а затем построить мир заново. Для этого он выбрал праведника Ноя. Он велел Ною построить ковчег (корабль), чтобы тот мог спастись, взяв с собой свою семью и всяких животных и птиц («всякой твари по паре»)
Ноев ковчег — большая и довольно дорогая игрушка. Часто приобретался состоятельными тетушками (и дядюшками) в подарок племянника
— Тетя, хочешь сделать счастливыми моих сестер?
— Про что это ты говоришь? — спросила она.
— Видишь ли, если этого ты хочешь, то уезжай, пожалуйста, до нашего вечера. Они не хотят, чтобы ты была на нем. Я слышал, они так говорили. Только не говори никому, что я это сказал тебе, а уезжай обратно накануне будущего четверга, а я всю жизнь буду тебе за это благодарен.
Мне кажется, что нехорошо было с ее стороны обозлиться, когда я так вежливо говорил с ней, и совсем уже гадко было сейчас побежать и все рассказать, когда я нарочно просил ее не выдавать меня; она сделала это так скоро, как только могла, а на другой день ускакала и сказала, что никогда в жизни ноги ее не будет у нас.
Но это еще не все. Кажется, папа занял у нее денег, потому что времена так плохи, а она стала попрекать его, что он дает вечера на занятые деньги. Всеобщая злоба обрушилась на бедного восьмилетнего мальчика. И еще кое-что другое обрушилось на меня. Не стану вгонять тебя в стыд подробностями, достаточно сказать, что они никогда не испортят ребенка — уж розги-то они не жалеют [8] ! Но Бетти пожалела меня и приготовила мне мягкое сиденье из подушки. Я не хочу выходить, чтобы мальчишки чего не заметили.
8
«Пожалеешь розгу — испортишь ребенка» — цитата из Библии, пользовавшаяся огромной популярностью. Редкая маменька, тетушка, бабушка или нянюшка (не говоря уже о папеньках, дядюшках и дедушках) во времена Жоржи Гаккета не поминала ее, воспитывая маленьких проказников.