Дневник Рейвенкловки
Шрифт:
— Я пожиратель смерти. Магия вне Хогвартса, Томас, запрещена, — улыбнулась ему, хотя он меня, бесспорно, раздражал. Он лишь пожал плечами, скромно улыбнувшись в ответ.
«Ночью», я не особо удивилась, когда узнала, что Томас — лекарь. Винс выбрал парня рядом с Томом, а лекарь вновь безошибочно вылечил его. Единственное, что хотелось мне — узнать, как он это делает. Вряд ли это магия, мы бы почувствовали это сразу. Колдовать в игре запрещалась. Он не подглядывал, просто угадывал.
Через
Через десять минут мы въехали в туннель, всё потемнело, и мы воспользовались палочками, сказав «люмос». Вряд ли кто наказал бы нас за это маленькое заклинание. Мне стало нехорошо. Не сказать, что я боялась замкнутого пространства, моим боггартом и вовсе являлась огромнейшая пчела, но мне стало дурно и я, хоть и являлась мракоборцем, отказалась от карты и вышла в коридор.
Меня тошнило, кружилась голова, сковал какой-то неописуемый страх, конца и края которого не было.
Единственное, чего я хотела, чтобы всё это кончилось. Не знаю, сколько я здесь простояла, но ко мне вышел Томас.
— Что случилось, Кэр? — спросил он, ободряюще похлопав меня по плечам.
— Неожиданный приступ Клаустрофобии, — коротко ответила я. Мне хотелось побыть одной, и его появление не радовало. С другой стороны, мне очень страшно, и оставаться одной или быть в компании шумных ребят мне не хотелось. В общем, я не понимала себя, но одно знала точно — находиться здесь, в этом туннеле, рядом с Томасом я точно не хочу. — Туннель закончится, и мне полегчает. Возвращайся к ребятам.
— Не думал, что ты боишься замкнутого пространства.
— Со мной это впервые. Да и тебе стоит выйти из образа лекаря, — грубо заметила я, сама не понимая причину своего раздражения, и чтобы сгладить его добавила: — в игре ты отлично справился. Как это у тебя получилось?
— Я просто внимателен.
К нам вышла Джулия, и я была очень рада её видеть.
— Кэр, что с тобой?
— Паническая атака.
— Пойдёшь в наше купе, если хочешь побыть одна? — Томас удивительно угадал мои мысли, что тоже не особо мне понравилось. — Оно соседнее.
Но я кивнула, и мы с Джулией решили отсидеться там. Томас вернулся к мальчишкам, поняв, что сейчас я ему не рада
Омут памяти
Следующие два часа, пока ехали в туннеле, мы с Джулией сидели в купе мальчишек, и подруга держала меня за руку. Рядом с ней мне было гораздо проще, но паническая атака не прекращались, и тогда она попыталась перевести мои мысли в другое русло.
— А тебе, по-моему, понравился Растус.
Я удивлённо посмотрела на неё.
— Я непостоянна, и мне нравятся мальчики. Вчера один, сегодня другой, послезавтра третий, —
— Может, в этот раз тебя по-настоящему зацепило?
— После той ситуации с Эдом… — я прервалась, многозначительно глядя на Джулию.
— После той ситуации с Эдвардом тебе нравилось так много… Не строй из себя страдалицу! Ты не переживала и пяти дней! — раздражённо заметила Джулия и оказалась права. Я как-то просто отреагировала на предательство первой любви.
Всё началось на 4 курсе, когда я до беспамятства влюбилась…
Пожалуй, всё началось даже на 1 курсе. Я тогда, в силу своего бунтарского характера, подружилась со слизеринкой, и мы неплохо ладили. Эллен — моя ровесница, и тогда мы были во многом похожи, отчего быстро подружились, рассказывая друг другу всё. Она была с другого факультета, отчего мы встречались гораздо реже, чем с моей Джулс, поэтому лучшими подругами нас не назвать, но приятелями можно.
Тем не менее, первой, что я влюбилась в Эдварда — мальчика с моего курса и с моего факультета, узнала именно Элл. Она поддержала меня, рассказывая, как надо вести себя с парнями такого типа. Будучи на 4 курсе она уже встречалась со вторым парнем, что было не особо удивительно с её-то характером.
На 5 курсе я сдружилась с Эдом, он полностью мне доверял, подкалывал меня, иногда подшучивал и просил поцеловать, что являлось дружеским поведением. Но я почему-то упорно отрицала его чувства к себе. Может даже и боялась их.
Всё поломалось с треском на рождественских каникулах, когда Эд оказался единственным парнем, который остался в комнате пятикурсников — у его семьи были какие-то проблемы, и они не смогла его забрать. В тот вечер я засиделась у него в комнате, мы играли в шахматы, и я без проблем ставила ему маты (благодаря папе я играла лучше — он с детства выращивал из меня чуть ли не гроссмейстера), и в конце концов разозлила бедного мальчика, отчего тот меня поцеловал.
В ту ночь я осталась ночевать с ним. Не думайте, ничего такого между нами не произошло. Я призналась ему в любви, он подбивал меня на секс, но к чести парня, когда я сказала «нет», он меня не тронул. Остановило меня то, что он не обозначил свои чувства ко мне.
Можно долго осуждать меня, ведь мне было всего пятнадцать лет, а я чуть не начала половую жизнь, но, если посмотреть на это с другой стороны: нас, студентов, примерно одного возраста, отправляют в одно место под присмотром только преподавателей, которым, в сущности, наплевать чем мы занимаемся в свободное от занятий время. Ошалев от такой свободы, студенты и не такое творят, а я в тогда сохранила честь и достоинство, не потеряв голову, хотя так хотела этого.
После ночи, проведённой вместе, я убежала к себе (не понимаю этого хогвартского запрета — девчонки к мальчишкам могут ходить, а парни — нет), умылась и поспешила на завтрак, но Эд в Большой зал так и не спустился.