Дневник самоходчика
Шрифт:
Здесь, за переправой, майор умело командует небольшой танково-самоходной группой, а больные уши ему приходится затыкать ватными тампонами.
Под Старым Люботином наступление наше приостановилось приблизительно на неделю, в то время как на других участках войска Степного фронта продвигались, хотя и медленнее, к Харькову. Прибывшие к нам на пополнение рассказывают о тяжелых боях на ближних подступах к этому большому городу — областному центру и важному железнодорожному узлу и про все ту же кошмарную атаку на Дергачи. Любопытно было послушать о ней от ребят из других частей, дравшихся там, и сравнить между собой разные, так сказать, углы атаки.
А наши «пересечники» отличились в боях
Однажды сразу после рекогносцировки, когда еще не совсем стемнело, майор Перфилов сам повел в засаду машину Кости Стельмаха (Костин экипаж известен в полку как наиболее слаженный и боевой). «Виллис» с майором ехал впереди. Позиция для засады была выбрана в этот раз недалеко от Старого Люботина, напротив одной из городских улиц, которые круто спускались вниз, к окраине, и отлично просматривались. «Козлик», преодолев неглубокий кювет, остановился на старом грейдере, ожидая самоходную установку, крадущуюся через поле на малом газу, как вдруг в верхней части улицы из-за домов показался «Тигр», а следом за ним вылезли два «Фердинанда». Они шли в плотной колонне, без опаски.
Враги заметили друг друга одновременно, однако «Тигр» успел выстрелить раньше. Болванка свистнула над башней самоходки. Перфилов с шофером кубарем скатились в канаву, и дуэль продолжалась над их головами. Самоходка с поля тотчас ответила, и танк загорелся. Громоздким семидесятитонным «Фердинандам», вооруженным очень длинной пушкой, нужно достаточно простора, чтобы развернуться для наводки. Немецким «самоходам» мешал пылающий впереди «Тигр» и стоящие вблизи дома. Поэтому «Фердинанд», замыкающий «троицу», попавшую впросак, попятился назад, стараясь развернуться орудием в сторону нашей самоходки и одновременно освобождая место для маневра своему собрату, но взорвался от второго бронебойного снаряда, метко посланного из СУ-152. Вспыхнул и деревянный дом рядом. Средний «Фердинанд» неуклюже заворочался между двух костров, ища, куда бы улизнуть. Дым и пламя мешали его водителю, и бронированное чудище врезалось длинноствольной пушкой в стену дома. Костя легонько довернул свою самоходку, а наводчик точно влепил снаряд в борт фашисту. Побоище это длилось всего пять-шесть минут.
Наконец побледневший майор, оглушенный выстрелами самоходки, поднялся из канавки и, усевшись в «Виллис», молча махнул в обратную сторону: засада сорвалась, а вылазка закончилась. Вскоре весь экипаж Кости Стельмаха представили к награждению орденами.
Старый Люботин наконец наш! И с ним вместе сегодня освобожден Харьков. Во второй раз и теперь уже в последний. Навсегда. Оборона наша кончилась. Снова идем вперед. С ходу выбили фрицев из хуторов Мищенки, Иващенки.
И еще одна радость, касающаяся только нашего полка: на марше догнал колонну боевых машин лейтенант Арсланов, который попал в госпиталь еще по пути к фронту. Лейтенант, не мешкая ни минуты, принял свой командирский КВ, в экипаж которого три дня назад был назначен Лапкин вместо выбывшего из строя заряжающего. О Петрове и Бакаеве ничего пока не знаю.
В совхозе имени 1 Мая Арсланов
Черный КВ с развернутой влево башней и молчащим орудием, взревел и ринулся вперед, ломая на пути деревья, опрокидывая заборы и плетни. Т-IV, боясь подставить борт, быстро пятился задом и отстреливался, но его болванки рикошетировали, попадая то в лоб, то в башню нашего танка. Наконец беглец замешкался, въехав кормой в хату, и тут КВ с разгону грудью ударил слева наискось в лобовую броню фашиста. Удар был так силен, что горизонтальный броневой лист немецкого танка провалился внутрь, покорежив двигатель и насмерть придавив водителя. Остальные танкисты, обалдевшие и перепуганные, вылезли из башни, торопливо воздевая руки к небу.
В конце дня с болью в сердце наблюдал, как с «той», закатной стороны на высоте около полутора тысяч метров тянул наш СБ — скоростной бомбардировщик. За правым крылом его тянулась длинная полоса дыма, затем по плоскости забегали зловещие огненные языки. Пилот перевел машину в скольжение, стремясь сбить пламя, но оно не погасло, а только усилилось, полыхнуло по всему крылу и перебросилось на двигатель. Несколько секунд клуб огня продолжал по инерции лететь вперед. Потом грохнул сильный взрыв — и в чистом небе осталось только тающее облако дыма и сыплющиеся из него мелкие обломки самолета — «перышки», по выражению летчиков. Вся трагедия длилась не более двух минут…
Почти на сутки застряли в населенном пункте Птицеферма. Темп наступления заметно снизился. Фашисты, цепляясь за каждую удобную складку местности, упорно дерутся. И там, где их не удается выбить быстро, они уничтожают и жгут все, что только можно. Дымятся сожженные хаты, стога хлеба и сена, даже неубранное кое-где жито. По ночам далеко впереди, на западе, полукругом светится огромное зарево.
В некоторых селах от садов остались одни низкие пеньки и вытоптаны огороды.
Аккуратно взорваны с помощью толовых шашек телефонные столбы вдоль дорог — все подряд. На железнодорожных путях взорван каждый стык рельсов. Мы только недоумеваем, как же это немцы исхитряются так нашкодить. Объяснения мы получили от местного жителя, железнодорожника: к стыкам привязываются толовые шашки, снабженные электродетонаторами, а затем по путям проходит бронедрезина со специальным устройством, замыкающим ток.
А когда отступающие варвары, преследуемые по пятам, стали не справляться со взрывными работами, они спешно придумали дешевый и эффективный способ перерезать шпалы массивным острым плугом, вмонтированным в утяжеленный паровозный тендер. Такое приспособление, прицепленное к подбитому снарядом паровозу, встретилось нам на одном из перегонов. Два локомотива тащат за собою подобный «плужок», и рельсы позади него сближаются, сдвигаясь с места, а между рельсов встают дыбом, словно драконовы зубы, поломанные шпалы. Восстанавливать железнодорожный путь, изуродованный таким зловредным способом, гораздо труднее и дольше, чем просто менять или сваривать взорванные рельсы.