Дневник Великой Отечественной Войны Боровиковой Александры Никифоровны
Шрифт:
Воздушные налёты заставили их покинуть оборонные работы, и вернуться обратно.
6/VIII сбито 2 вражеских самолёта, есть жертвы среди оборонников.
В 12 часов сообщили по радио, что восстановлены дипломатические отношения с Норвегией.
Как это приятно.
Как растут с каждым днём симпатии к Советскому Союзу.
Об этом не должно быть и сомнения, они должны быть, есть, и будут.
Сегодня получила письмо от Коли Ульянова.
Тот час же написала ему ответ.
С ответами к бойцам никогда
22:10 вечера – надо закончить записью о сегодняшнем дне.
Погода была пасмурная.
К вечеру настроение моё тоже испортилось.
В 2 часа вызвали к директору Фабрики.
Анакин заявил, что надо ещё отправить 120 человек на оборонные работы.
На мой цех пало 15 человек.
Отправляю из смены «Б» 3-х человек, из смены «А» – 9 человек: Прядичева, Савину, Строеву, и Постюковича.
Кроме того, предложили ехать одному из нас: или Русскому, или же Ерофееву.
Русского отправлять что-то жалко.
Пусть лучше едет Ерофеев, он что-то последнее время гоняет лодыря, работает со своим штатом совершенно не по-военному.
В 2 часа встретила А.Э. Грубе.
Моя симпатия на всю мою жизнь.
Какой он всё же хороший человек.
Вот о таких людях, как он, всегда отзываешься хорошо.
В 4 часа было партсобрание (*Собрание членов партийной организации).
Ох, этот “директор”, Анакин.
Доклад был скучный, сухой.
Ох, как испортило настроение это собрание.
Как надоело управление Фабрикой.
Такая бражка (*Фразеологизм: бражка – это смесь дрожжей и сахара для создания алкогольного напитка самогон, здесь же подразумевается, как страшная смесь).
Когда-то всё это раскопают.
Подлец на подлеце сидит, другой погоняет.
Скрывают свои шкуры от Армии.
Вот бы кого на передовые, здесь нечего им караулить женские юбки, да брюшко своё отъедать – нет.
Свой своего не укусит, наоборот, отстоит.
Давно собираюсь сообщить в Райком Партии об этих проделках, но всё думаю, будет лучше, но всё же когда-то, наверное, выведут из терпения – сообщу.
Двум смертям не бывать, а одной не миновать – всё равно не хорошо.
Послала два письма: одно товарищу Ульянову, второе – Апостолу.
Такое весёлое ему послала письмецо, и свою страшную рожицу – не знаю, как он её примет.
У меня к нему такое расположение, чтобы поднять его боевой дух.
Правда не знаю, приятны ему, или нет, мои письма.
Ох, если бы я знала, я бы сразу же повернула руль в ту, или иную сторону, хотя сейчас и поздно, но лучше поздно, чем никогда.
Т.к. рулевой из меня не плохой, а он как раз краснофлотец (*Воинское звание рядового состава ВМФ СССР), которых я в жизни не любила, а считала их за бабников.
Теперь, пока не получу
К вечеру мои тучи развеялись.
Вот уже 20 минут, я пишу, и пишу.
А в душе А …
Как хочу встретиться, и поговорить.
Наверное, я в эти дни поеду в район, и всё же уйду от всего этого на фронт.
Только бы послали меня в Эстонию… тогда бы всё.
Ну ладно, пора кончать.
Шурочка, иди в цех, проверь работу, и пора баиньки, ведь завтра опять ждёт новое, или хорошее, или плохое, наверное, плохое, завтра обещался приехать А.Э. Грубе.
Ну, ставлю точку, а в голове давно думаю составить поэму, или стишки, посвящённые…
Если составлю, то увидите, он будет преподнесен первому…
10/VIII. 11 часов дня, сообщение Информбюро.
С 7 на 8 августа наши самолёты совершили налёт на Берлин.
С 9 на 10 августа, тоже, были повреждены военные объекты, и видимы пожары.
В ночь на Москву совершили нападение фашистские стервятники, сбито 8 самолётов.
Наши потери при налёте на Берлин – один самолёт разыскивается.
Вчера мне рассказали анекдот:
Пошла одна дама покупать ботинки и десяток яиц.
Голова была забита другими мыслями.
Заходит в обувной магазин и говорит:
“Покажите мне 42-й размер яиц”.
Продавец магазин был маленький ростом, и говорит:
“Что вы, гражданка, таких размеров у нас не имеется. Зайдите в соседний, там есть покрупнее”.
В 12 часов слушала последние известия, где передали, что в 14 часов будет общеславянский митинг.
14 часов: волна 19.37, 19.75, 19.47, 21.79, 22.72, 24.51, 50.93 и т. д.
Митинг всеславянских народов (*Вероятно, имеется ввиду: I Всеславянский митинг в Москве. Воззвание ко всем славянским народам “Братья угнетенные славяне!”)
Русский писатель Алексей Толстой открывает митинг.
Как равные среди равных, все объединились на уничтожение фашизма.
Речь длилась 18 минут.
Польский генерал, чешская писательница, хорват, болгарин и др.
Уже стали мешать передаче, и говорили не на русском языке.
Ничего не понятно, не стала слушать, да и некогда.
Дали военный заказ, надо готовиться к нему.
Здорово поспорила с Федей Титовым.
Ох, и мужик же, хуже захудалой бабы.
Язык такой, что хоть привяжи.
Сегодня одно, завтра другое.
За все мои противоречия, и упрямство, я чувствую, начинают на меня нападать.
Но ничего, себя в обиду не дам.