Дневник законченной оптимистки
Шрифт:
– Тут вот какое дело… – Ее кукольные губки еле шевелятся, и мне приходится напрячься, чтобы разобрать сказанное. – Вчера директор распорядился принять на должность переводчика другую девушку.
– Что?
– Для меня это тоже стало неожиданностью, – куколка делает большие глаза. – Когда я показывала директору лучшие резюме, он велел пригласить на собеседование только вас. Я думала ваше трудоустройство – вопрос решенный. – Она театрально вздыхает. – Даже не представляю, почему Сергей Аркадьевич так резко
– Понятно. – Я медленно собираю документы обратно в папку, встаю и с высоко поднятым подбородком иду к выходу. – Тогда до свидания.
– До свидания, – с нескрываемым облегчением говорит куколка и задорно хрустит кусочком яблока.
Закрыв за собой дверь, прислоняюсь к стене и медленно сползаю на корточки. Мне нечем дышать, грудь сдавливает, будто тисками. «Это все из-за Лаптева, – гудит внутренний голос. – Он действительно промывает мозги любому, кто думает взять меня на работу».
Я готова расплакаться от обиды и тоски. Некстати вспоминается, что меньше чем через месяц Новый год, а у меня нет денег на подарок Алёнке.
Через пару секунд гнев вытесняет печаль. Нет, нельзя это так оставлять. Я подскакиваю и несусь по коридору, внимательно читая позолоченные таблички на дверях.
Ага, вот и приемная директора. За столом сидит немолодая коротко стриженная брюнетка, видимо, секретарша, бодро стучит по клавиатуре компьютера.
– Директор у себя? – Я чувствую, как душа превращается в кипящий котел с подпрыгивающей от пара крышкой.
– Да, но к нему сейчас нельзя, – бормочет женщина, не поднимая головы. – У него совещание.
Хмыкнув, я толкаю дверь начальственного кабинета и вваливаюсь к директору. Там действительно какое-то собрание: длинный стол буквой «Т» плотно утыкан людьми, половина из которых истошно горланит, перебивая друг друга и яростно жестикулируя. Правда, с моим появлением спор моментально обрывается, все поворачиваются к пожилому бородатому мужчине во главе стола, наверное, ожидая, что он как-то объяснит мое внезапное появление.
– Кто вас сюда пустил? – спрашивает бородач, и его глаза цвета кофе наливаются гневом.
– Она сама ворвалась, я говорила, что нельзя, – испуганно пищит из-за моей спины секретарша. – Вызвать охрану?
– Не надо никого вызывать! – Я подхожу вплотную к столу и смело смотрю в глаза бородатому. – Просто ответьте на один вопрос, и я сразу уйду.
– Вы журналистка?
– Нет, я хотела устроиться к вам переводчиком, но вы отклонили мою кандидатуру, не дождавшись собеседования. Я хочу знать – почему? Вы звонили Лаптеву, да? Вы звонили, и он сказал, что я веду аморальный образ жизни, не так ли?
Все присутствующие таращатся на меня с нескрываемым любопытством, а лицо мужчины во главе стола напоминает непроницаемую
– Это неправда! – восклицаю я, не дождавшись ответа. – Неправда! Я не пью и никогда не занималась проституцией. Лаптев распускает обо мне гнусные сплетни, потому что мы были любовниками, и я его бросила.
Бородач берет со стола стакан с водой, делает несколько глотков и только потом отвечает:
– Милая девушка, я не знаю никакого Лаптева.
Мой боевой задор моментально облетает, и я готова провалиться сквозь землю.
– Правда?
На лицах некоторых мужчин и почти всех женщин, сидящих за столом, проскакивают мерзкие улыбочки.
Бородач возвращает стакан на место и откидывается на спинку кресла.
– Я отклонил вашу кандидатуру, потому что мой заместитель уговорил взять на место переводчика свою племянницу.
– Очень хорошая девочка, – поддакивает слащавый задохлик, сидящий справа от директора. – Еще учится, но по-английски лопочет только так.
Мои щеки становятся пунцовыми, ехидные взгляды сотрудников фирмы прожигают насквозь.
– Извините, я всё не так поняла, – через силу бормочу я и вылетаю из кабинета.
Глава 3
В активном поиске работы
Выйдя из здания фирмы, я сажусь на первую попавшуюся скамейку с намерением немного всплакнуть. А что? У меня гормоны – мне можно. Нахмурившееся небо и промокшая нога замечательно настраивают на депрессивный лад.
«Я невезучая, – мысленно констатирую я, и внутри всё сжимается. – Моя жизнь катится в тартарары».
Хлюп! В носу противно пощипывает, и первые слезинки бодро сбегают по щекам и капают за воротник.
«Похоже, мне придется торговать семечками на остановках», – немного подумав, добавляю я, и в этот исполненный трагизма момент рядом со мной, прямо на папку с документами, приземляется проспиртовавшийся дядечка в засаленном женском пуховике. Правый глаз у незнакомца слегка заплыл, а левый обведен черным застарелым синяком. Впрочем, взгляд у господина бодрый и даже слегка радостный, наверное, потому что сейчас у него ланч: в одной руке джентльмен бережно держит бутылочку боярышниковой настойки, в другой – пирожок.
– Извините, но вы сели на мои документы! – с откровенным возмущением говорю я.
– Серьезно? – Мужчина слегка ёрзает, сосредоточенно прислушиваясь к ощущениям. – Действительно. – Он еще раз откусывает пирожок и только после этого, не вставая, вытягивает папку из-под себя. – Держи.
– Спасибо. – Я бережно прижимаю пластиковый конверт к себе. Кажется, от него теперь несет закисшими картофельными очистками. Я по-прежнему намерена дать волю слезам, ведь мне всегда становится легче, если удается выплакаться.