Дневник. Начало

Шеллина Олеся

– Это подарок от меня, что ты с ним будешь делать меня не очень волнует. Можешь письма вскрывать, можешь крыс лабораторных потрошить, но рекомендую Эвану показать. И еще. Вот эти цепочки, — он подергал за одну из них, – у них очень слабые крепления, конечное кольцо отрывается практически без усилий, но вот сама цепь. Она сделана из сплава титана, если это тебе о чем-то говорит. Очень прочная. Я думаю, что Эван и им найдет применение. А теперь пошли завтракать.

Когда мы уже сидели за столом и я ковырялся в своей тарелке, Филипп пристально посмотрел на меня и, не отрываясь от завтрака, произнес:

— Спрашивай уже, я же вижу тебя скоро разорвет от любопытства.

Я слегка прикусил нижнюю губу.

— Филипп, ты хорошо знал моего отца?

— Твоего отца я вообще не

знал, а что?

— Я имею в виду Тобиаса.

— А, так ты его отцом звал? Тобиаса я знал недостаточно хорошо. А что ты хотел узнать?

— Не знаю, все, наверное. Филипп, понимаешь, я понятия не имел, что Тобиас обеспеченный человек, я узнал это только после его смерти. Да, бл..ь, мы ели мясо только по праздникам и то, что на мне вчера было надето, можно было за мой выходной костюм принять. Я думал, что он вообще нигде не работает, понимаешь, но от него этого и не требовалось, он просто был хорошим человеком и заменил мне отца. Он был рядом со мной с пяти лет. А как оказалось, я не знаю о нем ничего. Еще и маркиз, что за маркиз Сонвье? Снейп — это английская фамилия или нет? Я запутался, понимаешь.

— Ну что же. Я не согласен с тобой, с тем, что ты его не знал. Ты, наверное, знал его лучше всех, но, как бы сказать, с одной стороны, с домашней, — Филипп улыбнулся. – Начну пожалуй с титула. Маркиз де Сонвье он потому, что его мать, Кристина де Моран, была единственной дочерью Пьера де Моран маркиза де Сонвье. Ее мужа, Ричарда Снейпа, приняли в род, чтобы титул не ушел на сторону, разрешив при этом сохранить фамилию Снейп. Да, ты прав – твой дед, можно я его так буду называть, был англичанином и предупреждая твой вопрос – нет, никакого титула он не имел и был магглом. Но... У него была способность царя Мидаса – он все превращал в золото. Вначале Пьер кривился при виде зятя, но когда род, единственным достоинством которого был только титул, стал подниматься, а к концу его жизни обрел небывалое даже в прежние времена могущество и богатство, он был готов молиться на зятя, абсолютно простив ему самый главный его грех — маггловское происхождение. Ричард к волшебству относился философски. Я думаю, что однажды он встал утром и понял, если ты не понимаешь, что вокруг творится, и никогда не сможешь делать тоже, что и твоя обожаемая жена, а, поверь мне, он достаточно обожал Кристину, чтобы простить ей ее великий грех – то, что она была волшебницей, то ты должен заставить эти умения приносить прибыль. Он использовал все магические таланты своих новых родственников на полную катушку. – Филипп усмехнулся, — Ричард заставил считаться с собой очень и очень многих. Но вернемся к Тобиасу. Твой отец унаследовал все деловые качества Ричарда в полном объеме. Он был очень жестким бизнесменом. И одновременно очень мягким человеком. Как это все в нем сочеталось, я до сих пор понять не могу. Он мог не задумываясь отдать приказ своей службе охраны о ликвидации неугодной личности и одновременно не мог представить, что можно поднять руку на ребенка. – Теперь уже усмехнулся я, помню, помню. И тут же нахмурился.

— Постой, у меня что, есть служба охраны?

— Так дружочек, а ты завещание видел?

— Когда подписывал.

— Понятно. Нужно переговорить с Грипкуфом. Готовься, у тебя будет очень насыщенное следующее лето. – А это лето, похоже, таковым не считалось. Остаться жить в Хогвартсе что ли... — Тобиас, после того, как познакомился с твоей матерью, переехал в Англию. Дела он, конечно же, не забросил, но у него появилось уязвимое место. Ты, Севи, был его ахиллесовой пятой. Так, во всяком случае, думали некоторые личности. Когда ситуация стала очень уж напряженной, Тобиас спрятал вас. Никто так и не узнал где, предположительно в каком-то захолустье. – Значит, Тупик Прядильщиков тогда не был случайностью, как и несвойственная Тобиасу в другое время настойчивость, с которой он заставил нас там жить. — И вы находились там, пока он решал проблему. Не спрашивай, что он сделал, но акция была показательной. Из уязвимой точки ты превратился в якорь, в смысл жизни Тобиаса и, поверь, желающих выяснять, насколько распространяется его любовь к тебе, почему–то, больше не нашлось. Почему он держал тебя, одновременно

с этим, в “черном теле” — я не знаю. Возможно, это связанно как-то с тем, что ты темный маг. Я помню, что однажды перед переездом он пришел к нам, мой отец еще тогда был жив, и зарылся на сутки в библиотеке. У нас самая лучшая библиотека на континенте. Была. Пока этот старый хрен... Но я отвлекся. Твое имя вместе с титулом звучит правильно следующим образом: Северус Фолт де Моран маркиз де Сонвье. Снейп можешь не упоминать, оно не несет смысловой нагрузки, но можешь ставить его после Фолт. Любое из имен можешь опускать. Знающий человек все равно разберется, а не знающий... Это будут его проблемы, верно? Ты хотел спросить меня о чем то еще?

— Гоблины. Грипкуф что, не знает о всех этих хитросплетениях родословной моего отца?

— Почему не знает? Знает. Только ему глубоко наплевать на это. Ему больше импонирует именно Снейп. Ричард в свое время здорово умудрился нагреть гоблинов на пару миллионов, чем заслужил их глубочайшее уважение. Кто такой французский маркиз и кто такой Снейп для гоблинов? Ответ очевиден, как мне кажется. Еще вопросы?

— Да, как так получилось, что всего за месяц я так изменился на физическом уровне?

— Ну, тут все просто. Ты маг, к тому же темный, твой метаболизм заметно отличается от всех остальных, да еще лоза. Это ведь не просто магическая татуировка?

— Нет. Я случайно активировал Браслет Жизни, и он преобразился в это украшение.

— Я слышал о подобном артефакте. Совершенно бесполезная вещь, если ты не Фолт. Сделан в лабораториях Фолтов и специально для Фолтов. Хотя это объясняет твою повышенную регенерацию и быстрое восстановление. Ну, и я оказал свою посильную помощь.— Филипп откровенно смеялся. – Ты, скорее всего, не заметил, но пища, которую ты весь месяц ел, была насыщена белком. Что–то еще?

— Да. Поведение Шарля вчера, это вообще нормально?

— Да дался тебе этот Шарль! Он, скорее всего, принял тебя за моего очередного любовника, и таким образом намекал, что не прочь меня заменить в твоей постели. Ох, Севи, не надо так нож сжимать. Я бисексуал, и ты вполне соответствуешь моим критериям привлекательности. Так что, если ты вдруг поймаешь себя на желании поэксперементировать, добро пожаловать. Не морщись, это нормальная практика начинать с опытным партнером, который совершенно точно не навредит тебе. Я француз, ты не забыл? Так, время. Если мы опоздаем, Эван будет, как минимум, недоволен.

Мы встали из-за стола, Филипп взял меня за руку, и мы аппарировали прямо из столовой на эту загадочную Базу.

Прибыли мы в кабинет. За столом сидел Эван и изучал какие-то бумаги. На звук аппарационного хлопка он поднял голову и кивнул мне, приглашая присесть на стоящий перед столом стул. И продолжил чтение. Филипп исчез сразу же, как только я сел.

— Досыпать полетел.

— Что?

— Я говорю, Ксавье отсыпаться перед вечером полетел, но нам такая роскошь недоступна. Сейчас мы с тобой, Сев, пойдем на тренировочную площадку и немного разогреемся. Затем я расскажу, чем ты будешь заниматься.

База представляла из себя скопление каких-то строений, расположены они были на первый взгляд хаотично. Соединены они были между собой асфальтированными дорожками. За самым длинным зданием, крыша которого была покрыта листовым железом, был расположен комплекс сооружений, включающий в себя полосу препятствий, один взгляд на которую вызвал во мне дрожь, странные щиты, разрисованные какими-то кругами, длинные ямы непонятного мне назначения, и много чего еще. Эван подвел меня к месту, на котором была расположена система турников.

— Сейчас легкая пробежка в хорошем темпе, затем, разогреешься и пожалуй все. Вперед.

По сравнению с тем, что меня заставлял тот же Эван делать в поместье, задание было примитивное, и это заставило меня задуматься о том, что же будет дальше?

После разминки, которую Роше делал вместе со мной, мой личный кошмар потащил меня, как мне тогда показалось, обратно в свой кабинет. Но он прошел мимо уже знакомой мне двери и распахнул следующую.

— Заходи.

Я зашел в комнату, чем-то напоминающую классную. Несколько одноместных парт, доска на стене, перед доской стол со стулом.