Дневник

Сухотина-Толстая Татьяна Львовна

В душе у меня ужас. В лице у него еще ничего нехорошего не видать, но эта болезнь мне очень напоминает инфлюенцу, от которой умер И. И. Раевский в голодный год. Неужели это может случиться? И уже?!

А если это минует, то эта болезнь еще раз заставляет меня обещать, что буду всю жизнь делать все, что могу, для его счастья. И до сих пор мы хорошо жили, так хорошо, как я никогда и не ожидала, но часто я лишний раз его ненужно огорчу жалобами и требованиями, которые можно было бы не произносить и не предъявлять.

30 ноября.

Миша почти поправился. Вечером у него температура 37 с лишним,

и это мне не нравится. Я чувствую себя очень плохо от беременности.

28 декабря. Вагон. Смоленск. Варшава.

Выехали вчера из Ясной, где с Мишей и Наташей погостили три недели, а Аля, Дорик и Ярыгин дней 10. С нами до Калуги доехала Ольга, ехавшая к Соне. Андрюша все настаивает на том, чтобы с ней окончательно порвать. Она очень огорчена, и, по-видимому, любила его больше, чем мне это прежде казалось 9.

1904

5 января 1904 г. "Hotel des Alpes". Vevey.

Еще год жизни. Этот год был хороший. Папа и Миша были здоровы, все дружны. С Мишей у нас хорошо. Я его люблю так же, если не больше, чем прежде, и мне кажется, что он с годами духовно вырастает.

Дети все благополучны, и с ними хорошо. Лева на выборах в декабре играл роль не вполне хорошую, не примыкая ни к какой партии, но я надеюсь, что это произошло от желания быть беспристрастным и от неопытности. Во всяком случае, надеюсь, что этот урок послужит ему на пользу.

Сережа приехал из морского корпуса с тем, чтобы объявить отцу о своем намерении оставить корпус и перейти в какое-нибудь другое заведение, так как он по своим убеждениям не хочет быть военным. Он несколько дней готовился к тому, чтобы сказать об этом отцу, и наконец объявил ему об этом. Миша был очень огорчен и напуган этим. Он боится, что, выйдя из корпуса, Сережа не сможет так усиленно заниматься, чтобы поступить в университет или в Петербургскую академию, и кончится тем, что он будет жить дома и баклуши бить. Миша говорит, что если бы он видел такой фанатизм, как у Добролюбова1, который питается милостыней и весь горит христианским энтузиазмом, он против этого не боролся бы, а Сережа, который тратит по 50 рублей в месяц на свои прихоти, довольно ленив, избалован и распущен, будет не в состоянии, он боится жить без известных рамок, и не сумеет взять на себя, чтобы приналечь и подготовиться в университет или Петербургскую академию. За университет Миша не особенно стоит, но очень настаивает на том, чтобы он был чем-нибудь серьезно занят, и думает, что бессознательно в этом желании уйти из корпуса кроется желание избегнуть учения.

Все это может быть, но на месте Миши я не могла бы взять на себя ответственность насильно оставить юношу в заведении, которое ему принципиально неприятно. А в 16 лет я признаю за юношей право иметь принципы и убеждения. Я бы за него не особенно боялась: он способный, пока очень чистый, и я думаю, что он для своих лет довольно глубоко обдумал предпринимаемый шаг. Конечно, может случиться, что он и заболтается, и развратится, и сопьется, но какая гарантия того, что, оставаясь в корпусе, этого не случится?

Я ничего не могу Мише советовать: я Сереже не мать. Но еще когда его помещали в корпус, я горько плакала и рада была бы, если бы он из него ушел.

Здесь сегодня сильный снег и 3 гр. мороза. Я кашляю и

чихаю и потому не выхожу. Мои были сегодня в Clarens и оттуда пришли пешком.

Из Ясной не получала еще писем. Там при нас была Оленина д'Альгейм с мужем и много пела2. Голос некрасивый и небольшой, но огромное искусство и умение умно и осмысленно петь. Пела Шумана и Шуберта и потом отвратительного Мусоргского, которого она, и особенно ее муж, очень любят и высоко ставят. Муж ее тип ученого бессмысленного попугая. По-моему, глуп и туп необыкновенно. У них одна девочка 11 лет, которую они забросили какой-то тетке и после которой они решили больше не иметь детей, чтобы быть свободными, служить искусству. Он пишет романы, кажется, неудобочитаемые. Она получает огромные деньги за свои концерты, живут по гостиницам и думают, что это настоящая жизнь.

За день до нас был в Ясной Брайан, американец,- социалист, кандидат на президента Соединенных Штатов. Он очень понравился папа3. Писать о нем не буду, так как с чужих слов боюсь быть неточной. Иду спать.

16/29 февраля. Vevey.

Война с Японией. В России воодушевление и патриотический энтузиазм. У меня уныние оттого, что еще возможна война и проявление патриотизма.

Папа ездит верхом в Тулу за телеграммами. Миша четвертый день хворает слабостью и постоянными перебоями. Меня это беспокоит. После инфлюэнци в начале декабря у него это изредка бывало, но эти дни очень усилилось. Зато припадков всю зиму было, кажется, только два, и то очень незначительных, так что я надеялась, что он хочет совсем выздороветь от этого. Вообще всю зиму он себя очень хорошо чувствовал и изредка перебои нисколько его не ослабляли.

Я начала уже чувствовать движение. Мне около 3 Ґ месяцев.

23 июня.

Приехали на страстной в Москву, пробыли два дня. Поехали в Ясную, где Миша пробыл с неделю, а я с месяц. Болела кишками и, приехавши в Кочеты, я 18 мая родила мертвую девочку семи месяцев. Маша за неделю родила мертвого мальчика вполне доношенного. Орловский доктор, исследовавши мою плаценту, нашел эндометрит.

Лева 27-го мая заболел дифтеритом. У Миши после моих родов и Левиной болезни был период тяжелых перебоев. Никитин говорит, что это нервное. Продолжается ужасная война.

Наташа, Миша и Аля наши, Саша сестра, Наташа Оболенская и Браумиллер совершили путешествие пешком из Кочетов в Ясную. Им было очень весело, и они благополучно совершили поход. Мы с Мишей поехали их в Ясной встретить.

Папа очень бодр и в хорошем настроении. Из Ясной он с нами проехал до Лазарева к дяде Сереже, у которого было что-то вроде удара.

18 июля.

13-го поехали в Пальну к Стаховичам: Миша, Наташа и Мишечка, Саша сестра и я. Вернулись 16-го. Молодежь веселилась, несмотря на то, что еще месяца не было со дня смерти Лели Рыдзевской.

15-го убили бомбой министра внутренних дел Плеве. Трудно этому не радоваться.

Был у нас на днях спасшийся командир с погибшего "Петропавловска" (Яковлев). Человек симпатичный, видимо, простой и правдивый, но еще не проснувшийся к духовным требованиям.

8 сентября. Кочеты.

Дядя Сережа умер 23-го от рака. Была у него недели за две до его смерти. Впечатление было тяжелое – недобрый, неспокойный и, вероятно, не готовый к смерти.

14 октября 1904. Кочеты.