Дневники 1932-1947 гг
Шрифт:
Ко мне заходили и беседовали: Лидов, Коробов, Толкунов, Кожевников, Струнников (со снимками), Вера Иткина, Ленч, Домрачев, Верховцев, Штих, Баратов, секретари.
Я заходил к: Гершбергу, два раза к Поспелову, в секретариат, к Верховцеву.
Кроме работы по полосе, я сдал на утро 7 крупных материалов и в текущий набор 5 разных.
9-10 апреля.
7 ч. утра. Пришел домой в 5:10. Сейчас, несколько дней, кончаем в 5, нам снова напомнили о том, что это — предельный срок. Сидел, читал „Будь готов к ПВХО“, сегодня надо сдавать нормы — обязательно для всех. Вообще,
Желая развить и продолжить эту тему, я сегодня часиков в 10 вечера предложил Ильичеву дать передовую о борьбе с налетами.
— О, хорошо, садись, пиши в номер.
Ладно. Позвонил генерал-лейтенанту Журавлеву, командующему Московским фронтом ПВО:
— Что бы вы хотели видеть в передовой?
— Я бы не хотел ни передовых, ни налетов.
— Позвольте, т. генерал-лейтенант! Когда мы с Вами виделись в зенитном полку Кикнадзе, вы сказали мне, что жалеете о том, что нет налетов.
Он смеется раскатисто, аж трубка трясется:
— Да, это — профессионально. Нет налетов — народ дисквалифицируется. А как гражданин и москвич я, конечно, против. Что же касается по существу передовой: задавайте вопросы.
— Ленинградцы выдвинули лозунг: сбивать с первого залпа. Верно?
— Это не только ленинградцы (обиделся за москвичей). Конечно, верно. В полевой артиллерии можно пристреливаться: перелет, недолет, вилка, корректировка. Тут надо сразу. Поэтому очень важна подготовка первого залпа, чтобы точно ударить.
— Это не противоречит заградительному огню?
— Ни заградительному, ни сопроводительному. Дополняет. И потом, скажите в статье об аэростатчиках, прожектористах.
— Хочу еще написать о расстреле осветительных бомб. У москвичей это как будто хорошо получалось?
— Совершенно верно (оживился). Тут большой опыт у нас. Неплохо научились. Особенно это важно при налетах на узкие цели (мосты, станции, аэродромы, эшелоны). Погасить — значит ослепить.
— Стоит ли призывать к ведению пехотного огня (из стрелкового оружия)?
— В городе — нет. В прифронтовой полосе — да. В городе и не эффективно, т. к. идут на большой высоте, и покажет, что нет зенитной артиллерии.
Позвонил генерал-лейтенанту Голованову.
— Вот хочу написать, что лучше всего заняться профилактикой налетов: уничтожать на аэродромах. И привести опыт АДД.
— Точно. Вообще, надо сказать, чтобы уши не развешивали. Не забывали об авиации противника. Попробуйте-ка к Москве подобраться — за 100 км. увидят. А в это время можно армию поднять в воздух. А в Ростове — прохлопали. Это сейчас там тоже ушки на макушке — немцы и не пробуют. А об аэродромах правильно. Можете указать, что это очень полезное дело. Вот в Орше мы стукнули 89 самолетов, в Брянске — 65. Полезно!
— Передовую об АДД читали? Все правильно?
— Правильно. Вот только не могу дознаться, чья инициатива?
— Ничья. Моя.
Явно не верит:
— Таак…. А мне Щербаков звонил,
Вчера долго разговаривал с Коробовым. Он вернулся из партизанского отряда Ковпака. Прошел с ним 800 км. по правобережной Украине. Стал ярым поклонником рейдов. Рассказывает про украинских националистов:
— Сначала лизали жопу немцам. Потом увидели, что никакой самостийной Украины немцы им не дадут. Обиделись. Ушли в полуподполье. Но с народом не связаны. Так как гнилы по натуре, то просто страдают без предательства, и чуть-что узнают — продают немцам. Но играют в оппозицию. Вот мерзкие бл..!
Был Коробов в Польше. Там много партий, много подпольных организаций. Твердой программы у них нет, партизанских отрядов (в нашем смысле слова) нет. А база для их развития большая — народ накален. Англичане („друзья!“) подбрасывают туда агентов, чтобы прибрать поляков к рукам в своих целях.
27 апреля, вторник.
Ну как назвать это безобразие: опять не брал две недели пера в руки. А несколько записей так и просятся. Сегодня мы утром (в 7:30) поехали на наш коллективный огород. Получили 2,5 Га в совхозе ТСХА „Отрадное“, возили компост со свалки. Работали довольно дружно. Картограф Андрей Ведерников мне говорит:
— Я сначала думал — буза, к концу лета получим по сковородке. А сейчас вижу дело, готов чуть не каждый день ездить.
Но не в этом соль. Мы ехали дорогой и смотрели: всюду народ копает, каждый свободный клочок у шоссе, у домов, во дворах используется под огород. Да что далеко ходить: в нашем дворе все клумбы еще в прошлом году разделили под зелень, а в этом домоуправление объявило даже предварительную запись. Но еще дальше пошли. Сосед, живущий надо мной, натаскал на свой узенький балкончик 16 ведер земли, разделил два грядки и засадил луком и салатом. А Коршунов пошел еще дальше: установил ящики с землей на окнах.
После зимы в Москве все, что делается во дворах, отлично заметно: заборы почти везде спалили. Душа на улицу! Разговоры об огородах — везде. Много пишут и в газетах.
Как цепко народ учитывает значение карточек. Позавчера (в воскресение) еду я от Кокки ночью. Шофер незнакомый и со мной и с Москвой, девушка. Фамилия — Бабушкина.
— Вы давно ездите?
— Месяц.
— А школу давно закончили?
— В 1939 г., но тогда поработала немного и ушла на канцелярскую службу.
— Почему же сейчас вернулись к баранке?
— А рабочая карточка! Только трудно. Посадили работать ночью. У меня ребенок — 5 лет. Я его на замок запираю.
Несколько дней назад поехал я с Устиновым снимать Москву. Ничего особого не нашли: сняли афиши на ул. Герцена (напротив консерватории), да потом на Тверской я увидел вывеску: „Закрытый магазин. Открыт с 2 до 4“. Это мне напомнило шутку (кажется, Рыклина): „помещавшаяся здесь открытая столовая закрыта. Здесь будет открыта закрытая столовая“.
Решили купить по галстуху. Проехали по раду магазинов — нету. Зашли в другие — вообще пустые прилавки, покупателей нет. Оживленно только в комиссионных, ходит много англичан, некоторые — с чемоданчиками.