Дневники Химеры
Шрифт:
Ника дошла до центра города. Чудом успела собрать из фонтана «Австрия, покоряющая море» горсть монет, и уйти, пока за ней вдогонку не бросился обслуживающий персонал.
Остановившись под фонарем, она подсчитала свое богатство. Почти двадцать евро. К фонтанам туристы щедры. На эти деньги она хотя бы сможет на следующее утро поесть и выпить кофе, но не в центре, конечно. Зато вся ночь впереди, чтобы уйти к любой из окраин.
Главное, случайно не прийти к логову тамплиеров. Вот уж не ожидают они такой подарочек. Хотя сейчас их отвлекают демонстранты, но в целом…
Идея
– Это полное безумие, – с нервной улыбкой произнесла она вслух, но ничуть не безумнее, чем все, что было прежде.
Светло-желтый микроавтобус с эмблемой канала припарковался возле тротуара напротив серого массивного здания. Сидящий за рулем парень в бандане передал бумажный большой стакан с кофе сидящей справа от него девушке. Та в ответ передала зажигалку, выдувая дым в открытое окно. Они оба выглядели помято и сонно. Слишком рано, слишком сыро, слишком мало часов для сна и так же мало надежды на сенсацию. Они смотрели на собирающихся под зданием демонстрантов. Те здоровались, пожимая друг другу руки, проверяли целостность плакатов, пили кофе и курили. У каждого – своя работа.
– Еще один такой же денек, и я лично подложу кому-нибудь в штаны динамит. Бах! Виу-виу-виу, – он изобразил полицейскую сирену. – И на всех каналах наш эксклюзив.
Его спутница хохотнула, но не слишком весело. Косметика не позволяла ей расслабиться, даже потереть глаза нельзя. Зато так не заметно припухших век. Карьерный рост налицо. Раньше ее отправляли снимать то, как по площади гуляют туристы с восторженными лицами умственно отсталых, как они глазеют по сторонам и тычут пальцами. А еще она могла задавать им каверзные вопросы из истории Вены, и их безмозглые ответы должны были быть смешными. Это иногда вставляли в новости, правда, ее саму редко показывали. А теперь прорыв! Защитники животных – это всегда модно. Но что-то эти зоофилы не спешили порадовать публику какими-нибудь дерзкими выходками. Почему другим везет? Почему у других в кадре эти придурки обливают чью-нибудь шубу или срывают с себя одежду?
– Ладно, идем работать, – вздохнула она, затушив окурок в опустевшем стакане из-под кофе.
Завидев камеру, демонстранты заметно оживились. Их было еще человек пятнадцать, но они так усердно работали перед объективом, что казалось, будто перед домом собралось не меньше сотни. Журналистка пояснила им, как лучше держаться и скандировать, чтобы «донести мысль зрителю». Оператор одобрил картинку, и работа пошла. Если все удачно отснять за полчаса, то еще будет время отоспаться до дневного репортажа.
Повторная доза кофе помогла немного оживиться и хотя бы на камеру создать ажиотаж вокруг происходящего. Несколько помогли подъезжающие автомобили работников, которые спешили мимо демонстрации в осажденное здание. Но стоило им прорваться и скрыться за дверью, как все снова стало тихо.
Девушка уже собиралась попрощаться со зрителями в прямом эфире, как вдруг одна из толпы демонстрантов подскочила к ней и попросила слово. Когда журналистка попыталась с улыбкой объяснить, что это не
– Помогите мне, – затараторила та девушка в микрофон, она говорила с каким-то непонятным акцентом, – меня зовут Ника Бажан, я украинка. Моя жизнь в опасности, меня здесь держат силой и не выпускают из страны.
– Выключай, выключай, – махнула журналистка своему товарищу, и тот нехотя опустил камеру.
– Ты чокнулась? – налетела журналистка на ту, что помешала репортажу. – Ты ж за животных!
– Я не из этих! – девушка кивнула на демонстрантов. – Я была в том клубе, который взорвался, и знаю, кто это сделал. Помогите мне.
– О клубе? – журналистка переглянулась с оператором. Тот репортаж был их мечтой, но у них его отобрали, отправив освещать открытие отреставрированного памятника «чему-то там». – Идем.
Девушка, оглянувшись на здание за спиной, надела капюшон и пошла за журналистами в их фургон.
– Теперь давай поконкретней, – вопреки хрупкому телосложению и маленькому росту, журналистка была напористойм как танк, и только юный возраст и отсутствие опыта наравне со связями не позволяли ей пока добиться желаемых высот. – Ты реально там была? Все же погибли. Полиция так сказала.
– Я ушла до второго взрыва, – Ника села на пассажирское сидение, закурила.
Журналистка отметила, как дрожат у той руки.
– Ты нам кофеечку принесешь? – спросила она оператора, и выразительно посмотрела на него, намекая, что это не просто просьба.
Тот вышел и, наверняка, отойдя подальше, позвонит на канал.
– Ты одна выжила?
– Да. Туда пришли какие-то люди с автоматами. Я видела, как они убивают.
Журналистка кивала, слушая, а сама пыталась понять: поднимут ее на смех с этой историей или удастся все преподнести как разоблачение? Похоже, что девчонка не в себе, ну да ничего.
– Послушайте, меня хотят убить, потому что я… потому что я видела тех людей. Если об этом заговорят с экранов, если вы проводите меня в полицию, то… – голос у Ники сорвался.
– Ты когда последний раз спала?
Та в ответ покачала головой. Лихорадочно блестящие глаза, искусанные губы и дрожащие пальцы выдавали нервозность.
– Ты как-то сможешь подтвердить свои слова?
– Как? – фыркнула та, – поклясться любимой черепахой? У меня в том клубе две подруги погибли. Я просто хочу, чтобы люди узнали правду.
Когда вернулся оператор, они выпили еще кофе и Ника попросила:
– Поехали отсюда, пожалуйста. Здесь… небезопасно.
– Нас ждут, – оператор провернул ключ в замке. – Сказали, что интересно.
Журналистка довольно хмыкнула. Пусть теперь локти грызут, что именно она нашла эту девчонку.
Но едва они отъехали от здания и набрали скорость, как на перекрестке им преградил дорогу неожиданно затормозивший автомобиль.
– Какого ты творишь?! – выругался оператор, ударив по тормозам.