Дневники Марионетки. Путь к любви

Зинина Татьяна

Смахнув пыль с удобного кожаного кресла, Афелия присела в него и, подняв на меня озадаченный взгляд, покачала головой. Говорить сейчас что-то было лишним, ведь мы и так прекрасно поняли, что сейчас произошло. Пальцы пианиста всегда помнят, как играть, даже если сам исполнитель давно забыл хотя бы примерное звучание мелодии. А это, несомненно, говорило о том, что когда-то, в своей прошлой жизни я прекрасно играла... Возможно даже занималась музыкой профессионально. Но, увы, воспоминания об этом отсутствовали. И мне даже иногда начинало казаться, что их вообще никогда не было.

В общем, Фэй разрешила мне, если конечно возникнет желание, пользоваться этой студией в любое время. Она сказала, что её сестра

вряд ли появиться здесь в ближайшие несколько лет, и даже если бы появилась, была бы явно не против.

Да, дом в котором мне предстояло жить был шикарным, интересным, ярким, но... очень грязным. Так как кроме двух сестёр, которые всю свою жизнь проводили в разъездах, здесь никто не жил, следовательно, и следить за порядком оказалось не кому. Так что пыль здесь была буквально повсюду. Повезло исключительно мебели в спальнях, дивану в гостиной и полкам в библиотеке, так как Фэй перед прошлым отъездом всё же удосужилась накрыть их тканью. А вот всё остальное нам только предстояло привести в порядок. Кое-что, конечно, мы сделали ещё накануне. Фей довольно быстро выдраила кухню, а я несколько часов провозилась с покрытыми пылью, словно снегом, полами и лестницей. Но, теперь можно было хотя бы как-то тут жить. Да и дышать стало намного легче.

Запах затхлости моей подруге удалось разогнать всего какими-то двумя движениями рукой. Но, к нашему общему сожалению, с пылью у неё подобные фокусы не прокатывали. В общем, спать мы легли далеко за полночь, но проснувшись этим утром, я чувствовала себя удивительно выспавшейся и отдохнувшей. Правда, судя по тому, как высоко находилось солнце, утро давно прошло и время сейчас приближалось к полудню.

Соскользнув с кровати, я отправилась в ванную, которая в каждой комнате была собственная, и быстро умывшись, натянула любезно предоставленные Фэй джинсы и футболку и подошла к огромному, во весь мой рост, зеркалу.

Странно... Когда я впервые увидела Афелию, она показалась мне худощавой, но позже оказалось, что её вещи на мне висят. Наверно так отразилось на моём организме долгое нахождение без сознания, а может ещё что... не знаю, но мне всё таки упорно казалось, что раньше я выглядела по другому.

А сейчас из зеркала на меня взирало нечто, больше похожее на привидение. Хотя нет, это сразу после выписки я напоминала тень, а сейчас стала выглядеть уже не так плачевно. Худоба, конечно, не ушла, но руки и ноги теперь стали больше похожими на человеческие, нежели на конечности школьного макета костей человека, именуемое многими учениками «Скелет Вася». Лицо тоже стало немного круглее, чем было. Теперь щёки больше не казались такими впалыми, а синяки под глазами почти исчезли. В общем, сейчас я выглядела уже вполне сносно и почти перестала пугаться собственного отражения. Даже цвет лица превратился теперь из серовато-белого в нормальный здоровый, а на щеках уже иногда стал появляться румянец.

Фэй сказала, что когда меня привезли в больницу, у меня были достаточно длинные волосы, но из-за того, что на затылке имелась довольно неприятная травма, врачам пришлось сбрить всю растительность вокруг неё. А остальную копну добрые медсёстры просто собрали в пучок и срезали ножницами. Так что теперь моя причёска представляла собой довольно короткое подобие каре. И притом, что волосы у меня активно вились, самая длинная прядь едва доставала до подбородка.

Честно, я даже примерно не могла представить себя с длинными волосами и, возможно, именно поэтому нынешнее состояние шевелюры меня вполне устраивало. Но в этом была одна маленькая загвоздка, с большими последствиями. Ведь как оказалось, у эргонского народа, к которому принадлежала моя подруга, был интересный обычай. Провинившимся в чём-то серьёзном девушкам отрезали волосы. И чем они выглядели короче, тем сильнее была

вина. Это являлось знаком всеобщего позора и покаяния. И теперь в глазах местных жителей я, вдобавок ко всему, выглядела ещё и какой-то преступницей. А если вспомнить, что полукровок здесь и так не жаловали, то ко мне уж точно хорошо относиться не будут.

Заколов длинную чёлку найденной у зеркала невидимкой, я бросила взгляд на своё отражение и, глубоко вздохнув, покинула комнату. День сегодня предстоял тяжёлый, так как большая часть дома до сих пор пребывала в плачевном состоянии, а взваливать всю работу на Фэй было бы, по меньшей мере, не правильно. Вчера, конечно, она попробовала запретить мне участвовать в уборке, но довольно быстро смирилась, и даже была благодарна за проявленный энтузиазм.

Правда, вчера мы с ней легли спать не ужиная, так как еды в доме естественно не оказалось. Так что сегодня, желудок буквально сводило от голода, и единственным, что меня сейчас по-настоящему волновало, был завтрак.

Надеюсь, Фэй уже успела сгонять за продуктами, ведь иначе, я просто помру голодной смертью прямо под её холодильником. В том, что она уже давно проснулась, у меня не было ни малейшего сомнения. У этого чудного доктора вообще имелась странная привычка просыпаться на рассвете, совершенно независимо от того во сколько накануне пришлось лечь.

В доме оказалось тихо и как-то очень спокойно. Пыль красиво переливалась в солнечных лучах, а накрытые белыми тряпками предметы мебели, отбрасывали причудливые тени. С кухни доносились звуки чьего-то присутствия, и я мигом отправилась туда, надеясь, что моя заботливая благодетельница всё же порадует меня хотя бы корочкой чёрствого хлеба.

Велико же было моё удивление, когда вместо Афелии я обнаружила молодого темноволосого мужчину, развалившегося в широком кресле во главе большого стола. Он сидел полу боком, расположив своё стройное подтянутое тело в максимально удобной позе. Его ноги, обутые в светлые туфли, лежали на соседнем мягком стуле, а в руке дымилась кружка с ароматным кофе. Короткие волосы гостя были уложены в небрежную, но очень гармоничную причёску, прекрасно подходящую к его общему образу нахального мажора, а лицо показалось мне практически идеальным, пусть и немного грубым. Одет этот очаровашка был в светлые брюки и чёрную рубашку, отчётливо повторяющую все контуры его явно хорошо тренированного тела. И единственным, что мне в нём не понравилось совершенно, были глаза... Светло-карие, с зеленоватыми вкраплениями и узкими вертикальными зрачками, они буквально искрились холодностью и надменностью. Да так, что у меня мурашки побежали по спине.

Нарушению своего одиночества он явно не обрадовался, и я очень хорошо чувствовала, насколько его бесит моё присутствие. Он смотрел на меня с таким презрением, что уже спустя несколько секунд дико захотелось либо сбежать отсюда, либо заставить его отвернуться. Но, и то и другое было невозможно, а значит, придётся терпеть.

– Доброе утро, - сказала я этому наглому типу, и даже не удивилась, когда он, одарив меня очередным презрительным взглядом, промолчал.
– Вижу, что на нормальное общение ты не настроен... ладно.

Я прошла по кухне к печке и, обнаружив на ней какую-то ароматно пахнущую запеканку, быстро отрезала себе кусочек, налила кофе и удобно разместилась за противоположном концом обеденного стола. Брюнет удивлённо приподнял бровь, делая очередной глоток дымящегося напитка, и в очередной раз кинул в мою сторону полный презрения взгляд. Возникло впечатление, что сидеть со мной за одним столом, для него всё равно, что обедать с крысами...

– Кто ты?
– спросила я, стараясь чтобы голос звучал по максимуму дружелюбно. Но гость не обратил на мои слова никакого внимания.
– Я что, даже слова твоего не достойна, о луноликий?