Дневники Палача
Шрифт:
— Ну… — палач был прав. Утопающий хватается за соломинку, вот и Андрей, поддавшись настроению, схватился за нее. А следовало вернуться в участок, поднять записи камер слежения, выяснить, куда на этот раз отправились Рокфеллеры и, возможно, да почти наверняка — его ждет новая планета.
— Ты сейчас куда? — спросил он палача.
— Пока не знаю. Останусь на Шиване, поброжу, подумаю.
— Счастливо.
— Тебе тоже.
Старик осушил уже вторую стопку и сейчас добавлял пивом, впрочем, не забывая зарабатывать деньги и отрабатывать выпивку.
— О чем я? — второй бокал был наполовину пуст, но по знаку клиента, хозяин заведения уже наполнял третий.
— О чужаках, пришлых, — напомнил Руслан Сваровски.
— А, этих, да. Они пришли с севера. Сами так сказали. Странное племя, ни детей, ни женщин, одни мужики. Возраста среднего — ни стариков, ни молодежи. Сразу видно — воины. И вооружены. Да не чем-нибудь, а бластерами — ни до, ни после, я таких не видал. Блестящие, с экранчиками. У нас на всю деревню от силы десяток бластеров только и наберется. А здесь — у каждого, да и еще кое-какие штуки. Мы — молодежь завидовали страшно, и всем хотелось по бластеру.
Солидный глоток ополовинил содержимое стеклянного бокала.
А Руслан думал о том, насколько услышанное им расходится с официальной версией. Ни о каких вооруженных чужаках в ней не было и слова. Хотя, может статься, измученный жаждой алкаш придумывает на ходу, разводя на выпивку доверчивого туриста.
— Наш вождь — старый Кюлькан их сразу не принял. «Идите, — говорит, — своей дорогой». Так Кюлькан вскорости и помер.
— Как помер?
— Обыкновенно. Нашли у реки с переломанным хребтом. Жеребец его Хоогур — красавец конь, в селенье прибежал, ржет. Мы за ним, ну и нашли Кюлькана, он еще живой был, но ни говорить, ни двигаться уже не мог. Лишь на Михру зыркает и мычит. Благословляет, значит. Хотя как Кюлькан мог с лошади упасть… наездник он ого-го был. На празднике весны первые призы брал… Как бы то ни было, а Михра сразу вождем стал. Хоть и был у Кюлькана законный наследник — Гуюк — вождь наш теперешний. Но кто ж станет с сыном бога спорить, да еще и с последней волей умирающего. А как Михра вождем заделался, стали мы в поход собираться, на Бузулук — соседнее селение. Они давно нарывались, то баранов своих на пастбища наши пригонят, то за девками подглядывают, когда те купаются. Девки — наши, нам и подглядывать! А то… в общем, давно нарывались. И я решил идти. А чего — молодой был, горячий. Папаша мой — пусть душа его вечно отдыхает на лугах Арамазда, вожжами было хотел вразумить, но не получилось.
— Вы это уже рассказывали.
— Про что?
— Про вожжи.
— Не хочешь слушать — не надо, — старик позволил себе немного обидеться.
Капитан Андрей Зайкин сидел у себя в номере. Специальной гостиницы при полицейском управлении. С расселением человечества по планетам, представителям его профессии приходится много путешествовать. Вот — даже гостиницу отгрохали.
Отблески света от висящей через улицу неоновой рекламы расцвечивали стену перед Андреем разновеликими бликами.
Прямо из «Милости Божьей» Рокфеллеры
Раз в минуту пятна на стене меняли конфигурацию. Странным образом это воздействовало на Андрея, переключая его мысли.
Он здесь, чтобы найти Антона Ю-пина — это его работа, а из головы не выходил ребенок и более чем странные сегодняшние поступки Рокфеллеров.
Зачем они растили мальчика?
Только, чтобы отдать в приют.
Может, мешал? Или, решили — кочевая жизнь не для него, будет лучше, если усыновит приличная семья.
Бред!
Семья может оказаться далеко не приличной, да и жизнь в приюте немногим лучше кочевой.
И ребенка усыновили буквально через день, после того, как тот оказался в «Милости Божьей».
Бывает ли, чтобы так везло?
Бывает.
Редко, но бывает.
И везение ли это?
Пятна снова поменяли конфигурацию, и в тот же миг, словно этого и ждали, в дверь раздался стук.
Прошлепав босыми ногами по синтетическому ковру, Андрей открыл.
Служащий гостиницы стоял на пороге, униформа его была стилизована под местную полицейскую. Хотя, может статься, у них даже обслуга состояла в полиции.
— Капитан Зайкин, — руки протягивали листок. Официальный бланк со стандартной «шапкой». За эту бумажку следовало расписаться, что Андрей и сделал.
Нет, все-таки удобно жить при управлении полиции — любые предметы приносят прямо в номер.
Кажется, пятна снова поменяли очертания, а может он просто не запомнил предыдущие.
На бланке был отчет с Штиты, с места пожара.
Шериф Яремче таки не зря носил свою звезду. Он таки раскопал пепелище и на нем докопался до останков. Человеческих. Отправленные в лабораторию, они были идентифицированы.
Останки принадлежали Антону Ю-пину.
Андрей Зайкин сложил листок, бросил его на прикроватную тумбочку.
Все.
Его расследование закончено.
Теперь это уже не исчезновение, даже не похищение, а убийство, ну или несчастный случай. Но смертями занимается совсем другой отдел. Осталось поменять билет и вылететь домой. Там он уже передаст все материалы дела парням из убойного. Пусть отрабатывают свой хлеб, выслеживают убийцу.
— О чем я?
— О походе на соседнее селение, — напомнил Руслан.
— Точно! — алкоголь начал брать свое. Старик облокотился на засаленную стену, речь приобрела неторопливость, свойственную высокоученым изречениям, и лишь заплетающийся язык, да непрезентабельный вид лектора слегка портили впечатление. — Они эта, значица, давно нарывались. То баранов своих на, значица, наши пригонят, то за девками, как купаются, подглядывают.
Ко всему прочему, оратор начал повторяться.
— Но мы им показали, ох показали! Как вышли всем скопом, я пошел, потом, значица — старый Селим с сыновьями, потом Чингиз, не, Чингиз, кажись, не ходил. Точно, не ходил, он потом к нам пристал. А тогда — в первый, не ходил. Знаешь, говорят, хе, хе, жена его не пустила. Да ты пиши, пиши, писатель, чего не записываешь! Значица, на чем я? Ага! Потом Кириск с братом… как же его звали Момун, не Момун — это младшего, он еще тогда в колодец упал, так всем селением вытаскивали, а старшего звали…