Дневники св. Николая Японского. Том ?II

Святитель Японский Николай Дмитриевич

Илья Яманоуци с острова Хацидзёосима пишет, что вот два месяца живет там без успеха для проповеди. Время там самое рабочее; все заняты своими полевыми работами; разводится преимущественно картофель. Из него гонят водку, которая там очень дешева, поэтому много на острове пьянства, а с ним и блуда. Хочет Илья начать с обыкновенной первоначальной школы; с преподаванием же грамотности учить и вере; ибо образование там в очень плохом состоянии; много безграмотной молодежи. Словом, — ловкий Окуяма приобрел в нашем катихизаторе дарового школьного учителя. Впрочем, лишь бы Яманоуци выдержал, сожалеть не придется. Но долго ли продлится его нынешнее возвышенное настроение? Японцы так непостоянны! Пишет еще, что страдает ныне от укушения какого–то ядовитого насекомого. Окуяма картофеля в подарок прислал, но оный еще с парохода не получен.

Всенощную пели два больших хора, из которых левый порядочно разнил.

До сих пор служили в Посольстве

только литургию. Отныне о. Сергий хочет ввести там и всенощную. Дело хорошее. Но Дмитрий Константинович Львовский, псаломщик Посольства, приходил просить меня, чтобы не делали сего — неудобно–де ему, человеку семейному, отлучаться в Посольство по вечерам, особенно ныне, когда жена беременна. Отказался исполнить просьбу. Впрочем, посоветовал обратиться с нею, коли хочет, прямо к Посланнику. Собственно, и вперед о. Сергий мог бы на всенощной молиться здесь; там же у него едва ли кто будет в Церкви, разве вновь приезжий молодой человек, который может тоже помолиться здесь, как и делал то. Уж коли литургию приходится служить в пустой Церкви — кольми паче то будет со всенощной! Такова наша дипломатия!

27 августа/8 сентября 1895. Воскресенье.

Утром покойницу, жену о. Павла, перенесли из дома его в Собор и поставили в крещальне, отслужив потом панихиду. После литургии перенесли в Собор, против главного алтаря, и до трех часов читали Псалтырь. В три часа началось отпевание; кроме меня, были оо. Савабе, Сергий, сам Сато, Циба, Юкава и Осозава; последний — больной какке. Отпевание очень путал диакон Стефан Кугимия, здешний протодиакон, за что я сделал ему потом сильный выговор, чтобы был внимательней, готовился, если еще не успел усвоить порядка в продолжение стольких лет служения… После Евангелия я сказал небольшое надгробное слово. В Церкви было больше пятисот человек, почти все до одного христиане; похвально, что собрались отдать последний долг доброй жене священника; но не похвально, что половина из сего числа почти совсем не бывает в Церкви в обычные богослужения. На кладбище, в Уено, несли полным христианским порядком (сейсики), то есть священосец, крестоносцы — трое для смены друг другу, — все в стихарях, — хор певчих, диакон и священники в облачениях, гроб, родные, все прочие христиане. Почти то же число христиан, что при отпевании, провожали рабу Божию Параскеву до ее последнего жилища.

28 августа/9 сентября 1895. Понедельник.

В библиотеке опять кто–то стекло разбил. Скоро ли прекратится это варварство? Сказали полиции, и сегодня полицейский опять приставлен снаружи к миссийскому месту. Хотя бы своих пожалели эти варвары, битьем стекол в окнах Собора и библиотеки мнящие бичевать Россию!

Жара все еще стоит такая, что ночью не заснешь хорошенько, а днем зато работаешь как полусонный.

Семья о. Павла Сато приходила благодарить за вчерашнее участие в погребении: четыре дочери, три сына, внук на руках одной дочери. Плачут; жаль бедных птенцов, рано потерявших свою мать; ей было только сорок восемь лет; плача, рассказывали дочери об умилительной ее кончине: все время пред смертью говорила молитву и крестилась.

Был ботаник Макино с письмом директора нашего Ботанического сада в Петербурге. Книги идут оттуда по адресу нашей Миссии, но еще не пришли. Располагает засесть за работу на тридцать лет (ему теперь тридцать три) для разработки японской ботаники. Ныне он при университете заведует гербариями, также ботаническим садом. Будет выдавать ежегодно по двенадцать выпусков своих ботанических работ с рисунками и текстом, японским и аглицким; казна ассигнует ему ежегодно для этого 1400 ен. — Преданнейший своему делу и, кажется, единственный ныне здесь в таком роде ботаник! Советовал ему непременно испросить себе заграничный отпуск на год или на два с суммой тысячи три ен ежегодно для посещения столиц всего света и всех знаменитых ботаников и ботанических садов и собрания пособий, прежде чем засядет за свою тридцатилетнюю работу.

В «Japan Mail» сегодня передовая статья «An Answer» [6] редактора бишопам — католическому и англиканскому на их претензии за напечатание «Caesar and Christ». Католическому — Осуфу — делается выговор за то, что он обиделся некоторым выражениям о Христе, тогда как–де миссионеры о почтенных языческих преданиях выражаются еще хуже; также за то, что нашел неприличным рассуждать о религиозных вопросах в газете. «Где же приличней?» — Возражает редактор. — «В журналах, книгах, речах?» И находит, что нигде столь не удобно, как в газете. Аглицкого, то есть своего собственного бишопа Bickersheth’a журит за то, что он писал: «Вас не просят защищать христианство, так и не опровергайте его». И хвалится редактор, что он сам сколько раз лично защищал христианство в своей газете! А как защищал, видно

из сегодняшней же статьи, где, между прочим, говорится, что Христос был мечтатель. «Кто ж не сочтет ныне–де „мечтательным” (visionary)»: «Взгляните на полевые лилии, — они не трудятся, не прядут»!.. «Ведь — это то же, что астрономическая басня об остановлении солнца Иисусом Навином или о других чудесах» и примерах.

6

Ответ ( англ.).

Всенощную сегодня служил о. Роман. Пели девицы. В Церкви почти никого не было. Мы с Павлом Накай’ем пошли попросить помощи Святого Иоанна Предтечи нам в переводе Слова Божия. Учащиеся занимались своим делом. Завтра утром помолятся на литургии.

29 августа/10 сентября 1895. Вторник.

С шести часов была литургия, на которой молились все учащиеся. Пели тоже из Женской школы, стоя на клиросе. На первом классе чрез это урока не было; дальше день был обыкновенный, учебный. С о. Романом служил вчера и сегодня диакон Яков Мацуда, недавно прибывший из Оосака. Так как он невыносимо говорит ектении и читает Евангелие — на каждом слове точно икает, — то поручен он для выучки диакону Стефану Кугимия, и сказано ему — Мацуда, служить, пока отстанет от своей дурной привычки, по субботам только.

30 августа/11 сентября 1895. Среда.

Утром о. Николай Сакураи был. С Собора до сих пор жил у себя — в Канаици, где его родина, и в Фуса, где жена с тремя детьми. Все время страдал головными болями, которые еще и ныне не отстали от него, как видно по лицу; скорей нужно уезжать ему на север, в свой приход, где прохладней и где поэтому он меньше страдает, по собственным его словам.

О. Петр Кавано жалуется на Исайю Мидзусима, что забросил Усуки, и пишет, что нужно отобрать эту Церковь от него, и прилагает свою переписку с ним. Но в длинном письме Исайи (к о. Петру) меня больше всего поразило следующее: взял он из бедного дома няньку–девчонку к своим двум детям; и она оказалась страдающею отравлением — должно быть, от сифилиса (родительское наследство) — и заразила все семейство Исайи; все страдали от множества самых мучительных нарывов; у него оных было не меньше тридцати, так что ни сесть, ни лечь; жена и дети страдали еще больше. Этим оправдывается он, что не смог отправится в Усуки хоронить умерших семейство Огино. Бедное положение катихизатора, которому на десять ен в месяц нужно жить и питать такую семью, да еще лечиться от отравления, а тут еще укоряют, что не идет в другой город по своей обязанности хоронить!.. Послал ему шесть ен на долечение от отравы; больше что я могу сделать!

О. Матфей Кагета пишет, что примирить Марию и Фому Моцидзуки невозможно: ее совсем истерзали Фома и его родители; она бы и опять терпела, да он не возьмет ее в дом. А возьмет о. Матфей Марию к себе, ибо ей больше негде жить.

31 августа/12 сентября 1895. Четверг.

Был Моисей Исогава, отец умершего от холеры в Одавара Антония, — во–первых, просится на службу Церкви: «Желаю–де посвятить себя Богу, лишившись двух сыновей». Но как приготовиться? В Катихизаторскую школу поступать поздно, ему пятьдесят пять лет; дал ему догматику и толкование на Евангелие Матфея [?]; пусть изучает; если окажет усердие и некоторую способность, то виднее будет, как приспособить его к службе церковной. Впрочем, значение этой просьбы уменьшилось, когда он объявил вторую: просим уплатить за сына по счету из госпиталя. Счет послан к нему, как к отцу, потому что он не сказал в Одавара, чтобы обращались за уплатой к о. Кано, который предупрежден был, что за Антония, как за ученика Семинарии, будет заплачено Миссией. Счет в восемь ен с лишком; сказано, что завтра деньги будут посланы о. Петру Кано. Третья просьба его была: сделать его врачом при Семинарии. Отказано, что Миссия имеет хорошего врача для училищ, служащего уже несколько лет.

Из Яманаси бонза просится в здешнюю нашу школу: «Терплю–де гонение от игумена за то, что он застал меня за чтением православной догматики». Посланы ему и еще две православные книги и написано, что в школу здесь могут поступать только христиане — пусть сделается христианином.

1/13 сентября 1895. Пятница.

Был Иван Николаевич Клинген, начальник экспедиции ведомства уделов. Цель экспедиции в Японии — заимствовать отсюда все, что может быть полезно у нас (по части флоры) на Кавказе. Говорит умно и дельно. Дай Бог, чтобы вышла польза. Дал ему адресы наших катихизаторов и священников во всех тех городах, где располагает быть и где у нас есть христиане. Один из членов экспедиции Краснов преследует собственно научные цели и путешествует ныне по Японии с переводчиком Сергием Сёодзи.