Дневники св. Николая Японского. Том ?II

Святитель Японский Николай Дмитриевич

Моисей Оота рассказал потом, как он сам обратился в христианство. Истинно, глаз Божий не дремлет над людьми; всех Он назидает, и всем Господь посылает спасение, кто только способен восприять его! Пути Божии различны, применительно к различию людей. Моисей обратился так. Случалось ему в Тоёхаси лечить катихизатора Павла Кагета; знал он, что это проповедник христианства, но и в мысли не было у него слушать учение. Жена его, ныне Лидия, как–то послушала Кагета, понравилось ей, стала слушать больше и уверовала, крестилась; Моисей безучастно относился к этому; запала только в него мысль, что «без Бога не обойтись, и что Бог этот только Один, Тот, Кто сотворил мир, — стало быть, никак не японский, а христианский».

Однажды посетил его земляк его из Нагано, ныне Иоанн Коеда; три раза послушал он Кагета, учения

почти еще нисколько не уразумел, но тем не менее уверовал сердцем, что это истинное учение, и возгорелся желанием креститься. Моисей заметил ему: «Если ты, не зная учения, примешь крещение, то почему же не креститься и мне, хотя я еще меньше тебя знаю». Коеда решился немедленно привести свое желание в исполнение, почему с письмом от Кагета отправился в Нагоя к о. Петру Сасагава, тогда служившему там; не застал его, поехал вслед за ним в Накасу, не застав и там, погнался в Ханда; застав здесь о. Петра, объезжавшего тогда свой приход, вручил ему письмо Павла Кагета, который откровенно писал, что «направляется к нему, о. Петру, человек еще не знающий христианского учения, но жаждущий крещения, — представляю–де его вашему усмотрению». Прочитавши, о. Петр целый час так и оставался с развернутым письмом в руках в раздумье, между тем, как Коеда лежал у ног его, ожидая решения. Наконец, о. Петр вымолвил, что преподаст ему крещение и назначил 17–е число, в Нагоя, куда имел к этому времени возвратиться. Обрадованный Коеда, согласно заранее заключенному условию, телеграммой известил своего друга Оота, чтобы он к 16–му числу поспешил в Нагоя креститься, будучи уверен, что о. Петр не откажет и Оота, как не отказал ему. Моисей получил телеграмму вечером; дождь лил, как из ведра; железной дороги тогда еще не было, нужно было ехать на дзинрикися, тем не менее, нисколько не задумываясь, он вместе с Лидией и сыном, тогда еще не крещенным, ныне Алексеем, в десять часов вечера отправился; под непрерывным дождем ехали они напролет всю ночь и утром были в доме о. Петра, накануне вернувшегося в Нагоя; ни нитки сухой не было ни на ком из них. А тут еще узнал Оота, что крещение назначено не сегодня, а завтра, 17–го числа. Нашедши своего друга Коеда, Моисей поспешил укорить его, что ложным известием заставил их без нужды ночь быть в дороге и «креститься дождем». Но Коеда спокойно ответил:

— Ты человек занятый — как не дать тебе несколько времени на просрочку? А тут дело слишком серьезное, опоздать к нему не приходится.

Просьбою Оота преподать ему и сыну крещение о. Петр тоже был поставлен в затруднение, но на основании прецедента с Коеда решился исполнить.

Так они были крещены, Коеда и Оота. И последствия показали, что именно благодать Божия звала их. Знание свое они восполнили потом, и ныне оба — одни из лучших, наиболее благочестивых наших христиан. Особенно Моисей Оота; будучи одним из наиболее передовых и интеллигентных врачей в Японии, он в то же время весьма благочестивый христианин; едва ли кто из христиан знает вероучение лучше его; все книги, издаваемые Миссией, он тотчас же выписывает и читает; таково и все семейство его. И ныне он в Токио — как врач — для некоторых практических занятий у Китасато, знаменитого бактериолога, как христианин — для хлопот по делам Церкви; между прочим, сегодня же приобрел здесь, в Миссии (за деньги) кусок парчи для украшения престола в своей Церкви.

10/22 февраля 1896. Суббота

1–й недели Великого Поста.

В половине восьмого часа, по звону в третий колокол, собрались говеющие, и было чтение молитв пред причащением. По окончании их, в десять минут девятого часа зазвонили в большой колокол к обедне. Служили со мной оо. Роман и Феодор. Приобщились все учащиеся и учащие, больше 140 человек. Из городских христиан, к сожалению, ни единого говеющего причастника не было.

В третьем часу был с карточкой доктора Кёбера один студент здешнего Университета по имени Тогава. На карточке было надписано, что он «очень интересуется христианством и уже крещен, но протестантизм его не удовлетворяет» и прочее. Молодой человек, весьма умный и симпатичный. Прямо заявил, что он в Личного Бога не верует, но в Бога верует. В течение разговора оказался совсем не состоятельным в

поддержании своего положения. Вообще — колеблющийся, но с добрыми зачатками веры. Интересен был разговор с ним; к сожалению, помешал новый посетитель, молодой человек из Ханькоу, Христофор Мартынович Бенземан, явившийся с подарками ящиков чая от Василия Романовича Лебедева (два ящика) и Алексея Петровича Малыгина (три ящика); сам Бенземан — сын капитана, родственника Высокопреосвященного Иннокентия.

Тогава раскланялся, получив от меня для изучения Догматику Макария в переводе и приглашение бывать для религиозных разговоров. Бенземан прибыл до всенощной.

После всенощной Иоанн Кавамото приносил прочитать заготовленную на завтра проповедь. Оказалась очень умною, стройно изложенную (о необходимости Поста). Сказал я, чтобы по произнесении завтра на литургии отдал для напечатания в «Сейкёо Симпо», на общую пользу.

11/23 февраля 1896. Вторник.

За литургией из русских были: вчерашний Бенземан и механик со «Всадника» Иван Семенович Горюнов, сын крестьянина Духовщинского уезда Смоленской губернии. Оба потом обедали у меня, причем Бенземан оказался не могущим есть никакой рыбы и ничего, производимого водами, почему и остался голодным. Горюнов, учившийся в реальной гимназии в Смоленске, рассказывал про Смоленск; сам он до того в печали, что желает смерти: жена померла вместе с ребенком, оставив ему, впрочем, двоих малых детей; от роду ему двадцать шесть лет; значит, еще будет время утешиться. Но все же, как посмотришь, сколько несчастных людей в мире! И сколько драм разыгрывается кругом! Будиловские одни — какое печальное зрелище, незримое, впрочем, миру! А там Грулевы, этот Горюнов; из японцев же — не перечтешь!

Полковник Вогак, наш военный агент, приезжал проститься; едет в Россию. Очень недоволен, что Япония так быстро двинулась вперед, что в некоторых отношениях ныне даже выше России. Я ему напомнил, что Япония 1200 лет тому назад уже была образованным государством, когда России на свете и в помине еще не было; доказательством первого могут служить ему, например, многие предметы, выставленные в музее в Уено; там есть местные буддийские молельные принадлежности 1200–летней давности, столь изящные, что их можно принять за произведения настоящего времени. Между тем Япония в настоящее время куда меньше и слабее России! Итак, наша «отсталость» кое в чем от Японии не есть отсталость, а «недогнанность» весьма натуральная при соображении наших взаимных возрастов. Кое в чем, например, в грамотности народа, Япония едва ли не впереди и всех европейских государств… Ходячие библиотеки, еще тридцать пять лет тому назад поразившие меня в Хакодате, и наблюдение, что все пользуются ими.

12/24 февраля 1896. Понедельник

2–й недели Великого Поста.

Начались обычные занятия в классах, у меня по переводу (последнее, впрочем, со вчерашнего вечера).

Ученик Катихизаторской школы, родом из Акита, принес газету своей провинции; передовая статья озаглавлена «Греческой веры все должны бросить свою веру» (Грик–кёо–тоова кото–готоку дакквай суйсен), и бранит православие, как вреднейшее для государства, как змеиное порождение и подобное. Обещается продолжение этого словоизлияния. Ученик просит ответить на это в нашем «Сейкёо Симпо». Я обещал поручить это Петру Исикава.

Нынешние бестолковые события в Корее: бегство Короля из своего Дворца в Русское Посольство и пребывание его там поныне, отзываются вот такими, между прочим, явлениями здесь, в Японии, для ни в чем не повинной Духовной Миссии и ее дел. Но Бог устроит все во благо!

13/25 февраля 1896. Вторник.

В ныне полученном номере «Акита симбун» говорится, что в греческой вере совсем слиты светская и духовная власть, что русский Император — безусловный Начальник всех душ, принадлежащих к этой вере: русские ли то, греки, сербы, румыны, китайцы, японцы и подобные. Не стоит опровергать такую дичь в Сейкёо Симпо. Отдал газету младшему классу Катихизаторской школы, чтоб ученики коллективно отписали в редакцию, что они не только не слышали, но и во сне не видели подобного учения.