Дневники св. Николая Японского. Том V

Японский Николай

Исии Августин, католик, просящийся в православие, трогательное письмо прислал, в ответ на посылку ему мною Нового Завета. Видно, что усерден в вере. Впрочем, написано о. Павлу Кагета, при отправлении ему «Чина присоединения» третьего дня, чтобы всевозможно испытал Исии и допустил его в Церковь только тогда, когда окажется без всякого сомнения вполне понявшим различия православия и католичества, и совершенно искренно отдавшим предпочтение первому, а также ясно усвоившим все главное в учении православия, иначе пусть отложит присоединение его — торопиться не к чему.

28 октября/10 ноября 1901. Воскресенье.

Некто Хосино, педагог, приходил для беседы о способах исправления недостатков в воспитанниках: «злого и непослушного как исправить?», «рассеянного как?» По мере разумения, преподал ему советы. В конце разговора коснулись

Христианской веры — что вот и здесь, к исправлению воспитанников ему очень сильным орудием могло бы служить христианство — если бы он внушил своим питомцам, что у них, кроме земных родителей, есть Отец Небесный, любящий их, постоянно назидающий их и так далее. Тут оказалось, что Хосино сам христианин, но утративший веру в Личного Бога, а верующий в какую–то мировую безличную силу. Был он протестантом, сначала одной секты, потом другой, наблюдал и все прочие секты; видел везде неопределенность учения, на всякий богословский серьезный вопрос и на неудовлетворенность ответом ему говорили: «у тебя есть свой разум — понимай, как знаешь», так он и изверился, и оказался стоящим в пустоте. Обычное дело с протестантами. Был потом разговор о Личном Боге—Творце. В заключение дана ему Догматика, с советом почаще приходить для беседы.

29 октября/11 ноября 1901. Понедельник.

На днях майор Дюс Армии Спасения писал мне, что полковник Bullard (of the Salvation Army) желает видеть меня, и спрашивал, в какое время можно? Я ответил: с трех до пяти p. m.; но предупредил, что, при всем сочувствии моем их благотворительному делу призрения выпущенных из тюрьмы (discharged prisoners) и прочего, много не могу помочь им, так как Миссия сама wholly depends on the special donations for it!

Сегодня в три часа и явились оба — полковник Bullard и майор Duce, одетые в японское платье, только с виднеющимися из–под него шитыми перевязями через плечо. Полковник скромного и смиренного вида, майор побойчее. Стали сначала спрашивать об условиях, на каких Миссия владеет своими участками земли; «они–де тоже хотят приобрести землю, так — для сведения им». Но лишь только я заговорил об условиях, оказалось, что они отлично знают все, и в наставлениях не нуждаются. Я прямо перешел к главной цели их визита: вытащил десять ен и дал на содержание discharged prisoners, сказав, что это из моего частного скудного жалования и что больше нисколько дать не могу. Они, видимо, обрадовались и этому. Потом в течение разговора сообщили, что у них уже четыреста человек их армии здесь, в том числе семьдесят офицеров из японцев и японок, что их учение в главных чертах общепротестантское, но без всяких таинств и прочего. В заключение попросили потворить совместную молитву, на что я встал и, обратившись к образу, прочитал по–русски молитву Господню, а они, преклонив колена и положив голову на стол в сложенные руки, по–протестантски помолились.

О. Яков Такая пишет: «За нынешнее церковное место сосед дает тысячу шестьсот ен да шестьсот ен они имеют страховой премии за сгоревший дом. На эти деньги (о четырехстах енах, посланных отсюда, о. Яков еще не знал) хотят они купить более пространную землю, продающуюся неподалеку, тоже в хорошей части города, — христиане все на это согласны, кроме одного; за эту землю просят две тысячи ен, так что у них останется несколько и на постройку Церкви. Прежнее же место, поистине, тесно, да сосед построил отхожее место выходящим на него. Совсем неудобно. Итак, будет ли мое одобрение на перемену церковного места?» — спрашивает. Так как о. Яков упомянул, что воспитанник Павел Есида знает место, предполагаемое к покупке, и от него можно подробнее осведомиться, удобно ли оно, то я призвал Иосида и велел ему купить карту города Кагосима, и по ней показать мне, где место. Он принес карту, и по рассмотрении оказалось, что новое место, действительно, будет не менее удобно для Церкви, чем нынешнее, оно тоже в населенной части города, только там, где живет дворянство — квартал менее людный, чем простонародный, но и менее шумный, более приличный для построения Церкви. Итак, отвечено о. Якову, что и мы здесь находим указанное место желательным к приобретению.

30 октября/12 ноября 1901. Вторник.

Явился Гордий Сиина, вчера прибывший из России, где в Петербургской Духовной Академии кончил курс. Обучался он там не от Миссии, а сам по себе, по благосердию русского духовного начальства, допустившего его к продолжению учения сначала в Иркутской Семинарии, потом в Казанской и Петербургской Академиях. На дорогу сюда ему тоже дали из Синода четыреста рублей, что, однако, не мешало ему выпросить в долг еще на дорогу

от протоиерея Смирнова в Лондоне пятнадцать фунтов стерлингов, и в Нью—Йорке от какого–то русского батюшки двадцать восемь долларов. Нужно отдать ему справедливость: умеет добиться своего; по выходе из здешней Семинарии вследствие возмущения, довершения своего образования добился. — Служить Миссии он официально не обязан, так как не давал этого обещания, отправляясь в Россию, (хотя нравственно лежит на нем долг — служить Церкви, которою был воспитываем здесь в России); и предлагать себя на службу Миссии, кажется, не намерен. Сегодня на мой вопрос: «где думаете служить?» ответил: «еще не знаю». Но — и не желателен для службы здесь, правду говоря; сильно пахло от него водкой — для первого же свидания, недаром Преосвященный Сергий писал, что «Сиина пьянствует». — Говорит по–русски не совсем свободно. Суждения иногда топорно–грубые (Митрополит Антоний — «развитый человек»). Отправился к себе на родину, в Симооса.

31 октября/13 ноября 1901. Среда.

Были: генерал Иванов, с ним три офицера, все — приехавшие на японские маневры по приглашению японского военного ведомства, и Глеб Михайлович Ванновский с детьми. С маневров они только что вернулись, и Ванновский, отчасти и генерал, жестоко критиковали японское воинство. Глеб Михайлович, по обычаю, владел речью, говорил хорошо, но в неизменном своем пессимистическом тоне.

О. Василий Усуи описывает свою поездку по Церквам, хвалился их оживленным состоянием, — совершил несколько крещений.

1/14 ноября 1901. Четверг.

Был язычник Кавано (из Симооса), что по временам жертвует довольно большие деньги в Соборе. На этот раз принес двадцать ен и оставил вместе с ящиком конфет на кафедре в Соборе. Когда мне сказали о нем, я пригласил его к себе, подарил наш Новый Завет в золотообрезном переплете, несколько новых брошюр и вновь убеждал его позвать проповедника к себе в деревню, чтобы и самому хорошо познакомиться с Христианским учением, и другим сообщить его. В этот раз он охотно согласился на это, уверял, что в его местности много найдется слушателей, и обещал известить, когда настанет удобное время для проповеди, так как народ еще занят полевыми работами. Я обещал ему прислать о. Феодора Мидзуно для проповеди и тут же свел Кавано с ним, чтобы они договорились. До деревни Кавано всего два часа по железной дороге от Токио. О. Феодор может несколько раз в неделю бывать там, лишь бы Кавано исполнил свое слово — способствовать открытию проповеди там.

2/15 ноября 1901. Пятница.

О. Игнатий Мукояма пишет, что у него двое детей больны дизентерией; Лука Ясуми, катихизатор, пишет, что у него двое детей в дизентерии… Что за наказание еще — эти болезни у служащих Церкви! И сколько на них экстренных расходов! Послано и сегодня о. Игнатию десять ен, Ясуми семь ен.

О. Петр Сибаяма пишет, что «И. Инаба и ссорится с христианами, и болен — совсем для проповеди не годен». Вызвал он его с места проповеди в Нагоя — а оттуда, вероятно, скоро пришлет сюда — и будет он возвращен в Одавара, на родину, как негодный для служения Церкви. Хорошо, что еще не принят в число служащих, а делается ему только испытание. Споткнувшийся и сломавший ногу конь воза не повезет — и напрасно его суют и сам он ломится в упряжку.

3/16 ноября 1901. Суббота.

Старая американка, учительница глухонемых, нанесла визит и без малейшей остановки проговорила час про свои методы лечения от глухонемоты, расхваливая их; надоело слушать, и я без церемонии вынул часы и сказал, что с этой минуты должен быть занят другим. Был с визитом — маркиз Оимикадо, у которого домоправителем христианин Сида, отец ученика Катихизаторской школы; элегантный и умный молодой человек; подарил ему Новый Завет и несколько других христианских книг, с внушением заняться изучением Христианского учения, что он обещал сделать — впрочем, кажется, только из вежливости.

Диакон Яков Мацуда сообщил, что князь Стефан Доде опять захворал: показалась кровь из горла, и он слег. Но на этот раз, уже как христианин, он так спокойно принял свою болезнь, что удивил и доктора, и всех родных — все они рады, что он, ко благу своего слабого здоровья, сделался христианином; и брат его, по этому поводу, сделался усердным слушателем Христова учения; мать тоже расположена к этому. Стефан, в свою очередь, радуется этому, горит усердием к водворению христианства в своей семье и среди других родных и просит молитв о сем и о себе. Благодать Божия, видимо, царит в его сердце — и да не оставит она его никогда!