Дневники св. Николая Японского. Том V
Шрифт:
4/17 июня 1902. Вторник.
Из Церквей самые тощие известия. О. Иоанн Катакура сегодня жалуется, что при обзоре своих Церквей нашел их в застое, — крещений почти нигде.
Восторги японцев по поводу заключенного союза с Англией, направленного против России, и вследствие сего крайнее охлаждение к России, не без влияния на дело нашей проповеди. Впрочем, истинные успехи Евангелия никогда не связаны с политикой.
Католический патер, имеющий молитвенный дом в квартале Хондзё, третьего дня поймал одного из уличных ребят, бивших стекла в его молельне, и до того таскал его за ухо, что наполовину разорвал ухо. Это происшествие вот два дня катается по всем газетам, с бранью на патера и насмешками над христианством, но ни одна газета ни полсловом не заикнулась о том,
О. Симеон Юкава принес огромную кисть бананов и чай, подарок христианина с Формозы; первую отослал в Женскую школу дозреть и разделить ученицам.
Начали чистить паникадила в Соборе, что делается раз в три года.
5/18 июня 1902. Среда.
О. Тит Комацу, взяв наперед позволение, прибыл из Уцуномия поговорить о посещении им своей родины и о проповеди там, весьма успешной;
также о Церкви своей. Родина его в двух ри от Сендая; у него там прежде был земельный дворянский участок, и род его — почтенный в той местности, почему у него слушателей учения собиралось множество; говорил длинные проповеди ежедневно тринадцать дней, некоторые уже просили крещения. Он обещал еще посетить их, когда известят, что у них настала свобода от полевых работ, которыми теперь все заняты. Рассказывая о Церкви, которою ныне заведует, хвалил усердие к проповеди катихизаторов Романа Фукуи, Павла Сайто и Тихона Сугияма; прочие все, по его словам, очень ленятся. Особенно ленив Фома Ооцуки; несколько лет подряд просился на родину — «у него–де родители еще язычники»; уважена была его просьба, а он вместо того, чтобы действительно позаботиться об обращении ко Христу своих престарелых родителей, допустил матери помереть язычницей, и она погребена по–буддийски; отец тоже еще язычник. О Фоме Оно и Павле Судзуки говорил, что они — неисправимые болтуны, а болтовня их внерелигиозная, у последнего всегда шуточная, отчего христиане очень не любят их. О Матфее Тода говорил, что он еще болен умопомешательством, почему я велел непременно сдать его отцу и больше не считать на службе; содержание будет послано ему только за седьмой месяц — больше ни в коем случае; к счастию, в число катихизаторов он еще не был включен, а ведался только с о. Титом, хотя содержание, по десять ен, ежемесячно посылалось на него о. Титу. — После разговора о. Тит с первым же поездом отправился обратно в Уцуномия.
О. Семен Мии извещает, что в праздник Сошествия Святого Духа крестил шесть человек, из которых четверо — жители Оцу. Слава Богу, Церковь в Кёото продолжает понемногу возрастать. Пишет также, что пол на колокольне покрыт свинцовым листом; деньги, восемьдесят пять ен по счету за сие, тотчас же отправлены к нему.
6/19 июня 1902. Четверг.
Уже начинают приходить прошения Церквей к Собору о катихизаторах; сегодня, между прочим, из Сюзендзи и Хиросаки, просят непременно дать по катихизатору — успех–де провидится, и прочее. И наперед можно решить, что просьбы тщетны — куда же набраться катихизаторам для таких малых Церквей!
Bishop Schereschewsky письмом просит Ветхий Завет моего перевода, особенно апокрифы — увы, такого еще не существует! Ответил, что занят ныне только переводом нашего богослужения.
Сегодня начали писать большие иконы Воскресения и Вознесения для Собора; работа производится в Крестовой Церкви — больше и поместиться и негде; пишут обе иконописицы.
7/20 июня 1902. Пятница.
О. Феодор Мидзуно вернулся из Яманаси: маленькая Церковь в порядке, христиане ходят к богослужениям, ныне все исповедались и приобщались; живут между собой мирно — но не растет Церковь; о. Феодор крестил ныне только одну женщину, живущую прислугой у катихизатор а; есть несколько слушателей учения, но неизвестно, будут ли они христианами. Вообще, видно, что катихизатор Стефан Тадзима управлять Церковью может, а распространять ее мало способен. Страдает он еще много болезнью какке.
8/21 июня 1902. Суббота.
Англичанка Miss Hughes, прибывшая в Японию «with a commission from the Education Department of the English Government»
9/22 июня 1902. Воскресенье.
О. Алексей Савабе приходил жаловаться на своего регента хора, Ивана Накасима, что «он без всякой причины удалил из хора Евгению, жену о. Алексея, и что вообще грубо обращается с поющими, чем может разогнать их, и Церковь останется без хора»; просит о. Алексей взять Накасима из Коодзимаци–кёоквай и дать на место его другого учителя пения и регента. Я обещал позвать Накасима, сделать ему выговор и наставление, попросить извинение у о. Алексея, чем все и уладится, если Накасима окажет благоразумие. — Жалуется еще о. Алексей на бездеятельность диакона своего Павла Такахаси, кроме служения всенощных и Литургий, ровно ничего не делает для Церкви. Я сказал о. Алексею, чтобы он подготовил к Собору к избранию во диакона для своей Церкви катихизатора Якова Тоохей; если это будет устроено, то диакон Такахаси, по ненужности его для Церкви в Коодзимаци, может быть переведен сюда, к Собору — и пусть здесь служит — голос у него для диакона хороший.
10/23 июня 1902. Понедельник.
Иван Накасима сегодня еще больше нажаловался на жену о. Алексея Савабе, что она стыдит его перед всем хором, не слушается при спевках — «я–де много лет пою и знаю пение лучше Накасима» и прочее, и на о. Алексея, что он в гневе кричит на него при всех, и тому подобное. Я пристыдил Накасима за то, что он ссорится и вздорит с женщинами, чем ставит себя наряду с ними, что для мужчины неприлично, и убедил его пойти и помириться с Евгенией, и вперед мирно и мягко, но в то же время и авторитетно, обращаться с нею и с другими ноющими женского пола; а с о. Алексеем, тоже помирившись ныне, условиться, если возникнет надобность вперед, говорить наедине о предметах недоразумений и улаживать дела резонно, не доходя до ссор и криков перед другими, к соблазну других.
Письма из Церквей незначительные — большею частию только с известиями, кто прибудет на Собор, кто не прибудет, по той или другой причине. Между прочими Стефан Камой извещает, что «на Соборе не будет, ибо еще слаб от болезни» и прибавляет, что «будет проситься на покой, до полного выздоровления». Подозреваю, что хочет уйти с церковной службы куда–нибудь на более хлебное место, ибо из Семинарии и со знанием русского языка может добыть себе более жалованья, чем сколько дает церковная служба. Его товарищи по выпуску почти все разбрелись по хлебным местам — во Владивосток, Порт—Артур и прочим; чуть ли и его не подбивают на то же.
11/24 июня 1902. Вторник.
Моисей Минато, катихизатор на острове Сикотан, у христиан — бывших наших курильцев, пишет, что «на Соборе не будет, ибо отлучаться опасно — бонза секты Монто все еще живет там с целью совращения курильцев в буддизм; но просит Моисей на Соборе непременно назначить кого–нибудь на смену ему, а его определить куда–нибудь в более теплое место, ибо там нажил ревматизм». Вот беда–то! Кто же согласится еще отправиться в это место, похожее на заточение, разобщенное со всем миром до того, что осенью всегда надо посылать содержание на всю зиму, и с шестьюдесятью шестью христианами другой расы?..
12/25 июня 1902. Среда.
Утром на экзамене в Семинарии и Катихизаторской школе. Семинаристы шестого курса отвечали по Священному Писанию Ветхого Завета прекрасно, но их всего пять человек; двое больны. Ученики Катихизаторской школы второго, выпускного, класса — всего пять человек, из рук вон плохи; ни развития, ни знания; на самые основные догматические вопросы становятся в тупике, а придется выпускать на проповедь — нечего делать, только надо будет поставить около священников. Первого класса — шесть человек — будут несколько лучше, кажется, коли проучатся еще один год.