Дневники. Письма. Трактаты. Том 1
Шрифт:
Также знайте, моя алтарная картина говорит, что она дала бы дукат за то, чтобы Вы могли ее увидеть. Она хороша и красива по краскам. Она принесла мне много похвал, но мало пользы. Я мог бы заработать за это время 200 дукатов и отказался от большой работы, которая дала бы мне возможность возвратиться домой. Но я заставил умолкнуть всех живописцев, говоривших, что в гравюре я хорош, но в живописи не умею обращаться с красками. Теперь все говорят, что они не видели более красивых красок. Также кланяются Вам мой французский плащ и итальянский кафтан. Также мне кажется, Вы провоняли девками так, что я это чувствую здесь. И мне здесь рассказывают, что когда Вы ухаживаете за кем-нибудь, Вы говорите, что Вам не более двадцати пяти лет. [134] О да, помножьте-ка, тогда я этому поверю. Милый, здесь великое множество итальянцев, совершенно похожих на Вас, я не знаю, отчего так случилось. [135]
134
Пиркгеймеру было в то время тридцать шесть лет.
135
Возможно, что это шутливый намек на любовные похождения Пиркгеймера в Италии в студенческие годы: похожие на Пиркгеймера
Также герцог [136] и патриарх [137] видели мою картину. Остаюсь Вашим преданным слугой. Мне пора спать, так как сейчас бьет семь часов ночи. И я сейчас уже написал приору августинцев, моему шурину, Дитрихше и моей жене и исписал несколько листов. Поэтому я спешил. Читайте по смыслу, от этого Вы станете еще более искусны в разговорах с князьями. [138] Желаю много добрых дней и ночей. Писано в Венеции в день нашей богоматери в сентябре [8 сентября].
136
Венецианский дож Леонардо Лоредано.
137
Венецианский патриарх Антонио Суриано.
138
Это место не вполне ясно. В тексте: «Ir wert ewch sein woll pesseren mit furschten zw reden». Мы придерживаемся в данном случае интерпретации Ланге и Фузе (см. Lange – Fuhse, стр. 36) и Э. Рейке (см. Pirckheimers Briefwechsel, т. I, стр 422).
Также Вы не должны одалживать ничего моей матери и жене, у них теперь достаточно денег.
Альбрехт Дюрер
[Венеция, 23 сентября 1506 года]
Достопочтенному мудрому господину Вилибальду Пиркгеймеру в Нюрнберге, моему милостивому господину.
О радостных событиях [у Вашей достопочтенной мудрости] [139] сообщило мне Ваше письмо, из которого я узнал о безмерных похвалах, расточаемых Вам князьями и господами. Вы, должно быть, совершенно переменились, что стали таким кротким. Это тотчас же бросится мне в глаза, как только я к Вам приеду.
139
Начало этой строчки испорчено, так как здесь прошли насквозь чернила с обратной стороны. Мы даем эту фразу в интерпретации Э. Рейке (см. Pirckheimers Briefwechsel, т. I, стр. 425). Слова, заключенные в квадратные скобки, – предполагаемые начальные слова письма. Первое читаемое слово «legereza» (итал. «allegrezza») – радость.
Узнайте также, что моя алтарная картина готова, и еще другая картина, [140] подобной которой я никогда не делал. [141] И подобно тому, как Вы нравитесь сами себе, также и я хочу убедить себя, что лучшего изображения Марии нет в стране. Ибо все художники расхваливают ее, как Вас господа. Они говорят, что никогда не видели более возвышенной и красивой картины.
Также масло, о котором вы писали, я посылаю с посыльным Каненгисером. И я надеюсь, Вы получили обожженное стекло, [142] которое я послал Вам с посыльным Фербером. Что же касается ковра, то я его все еще не купил, ибо я не могу достать квадратного, все они узкие и длинные. Если же Вы хотите иметь такой, я охотно его куплю, поэтому известите меня.
140
В тексте: «quar» (итал. «quadro»).
141
Неизвестно, о какой картине идет речь; некоторые отождествляют ее с картиной «Иисус среди книжников» (Лучано, коллекция Тиссен).
142
В тексте: «vitrum vstum» – см. прим. 111.
Знайте также, что я буду готов самое большее через четыре недели. Ибо я должен сделать портреты нескольких человек, которым я обещал. После того как я закончил мою картину, я отказался, ввиду скорого отъезда, от работы более чем на 2000 дукатов; это знают все, кто живет со мною рядом.
Остаюсь готовым к услугам. Я бы написал Вам еще много, но посыльный готов в дорогу. И я надеюсь, что если богу будет угодно, я скоро сам буду у Вас и смогу почерпнуть у Вас новую мудрость. Бернард Хольцбок отзывался о Вас с большим почтением, но я думаю, он делает это потому, что Вы теперь стали его шурином. Но больше всего сердит меня, когда они говорят, будто Вы красивы; тогда я должен считаться безобразным. Это может свести меня с ума. Я сам нашел у себя седой волос, он вырос у меня от бедности и оттого, что я столько страдаю. [143] Мне кажется, я рожден для того, чтобы иметь неприятности. Мой французский плащ, гуссек [144] и коричневый кафтан Вам кланяются. Но я хотел бы посмотреть, на что способна Ваша комната, [145] что она так важничает.
143
В тексте: «stenter» (итал. «stentare»).
144
Гуссек– по-видимому, род плаща.
145
Что подразумевает здесь Дюрер под «комнатой» – неясно. О различных значениях этого слова в венецианских письмах см. прим. 121 и 131.
Писано в 1506 году в среду после дня св. Матвея [23 сентября].
Альбрехт Дюрер
[Венеция, около 13 октября 1506 года]
Поскольку я знаю, что Вам известно о моей готовности служить Вам, об этом нет надобности писать. Гораздо важнее рассказать Вам о большой радости, которую я испытал,
146
В тексте: «cum voster» (лат.).
147
В тексте: «glorifiszirt» (итал. «glorificare»).
Я также хорошо заметил, что когда Вы писали последнее письмо, Вы были совершенно полны любовных помыслов. Вы должны стыдиться теперь, ибо Вы стары, а думаете, что Вы красивы, и флирт подходит Вам, как большому косматому псу игра с молоденькой кошечкой. Если бы Вы были так же мягки и кротки, как я, то я бы поверил. Но если я стану бургомистром, я буду стыдить Вас и грозить Вам заточеньем в Лугинсланде, [148] как Вы грозили благочестивому Цамессеру [149] и мне. Я Вас когда-нибудь заточу вместе с девицами Рех [енмейстершей], Роз [ентальшей], Гарт [нершей], Шутц и Пёр[шт] и еще многими, которых я не хочу называть ради краткости. Пусть они Вас изрежут. Но обо мне спрашивают больше, чем о Вас. Ибо Вы сами пишете, что обо мне спрашивают и девки, и благочестивые женщины. Это признак моей добродетельности. Если только бог поможет мне возвратиться, не знаю, как я должен жить с Вами из-за Вашей великой мудрости. Но я рад Вашей добродетельности и кротости. И Вашей собаке будет теперь хорошо, так как Вы не будете больше избивать ее до хромоты. Но теперь, когда Вас прославили дома столь великим, Вы никогда не отважитесь разговаривать на улице с бездельником-живописцем, [150] – показаться с живописцем было бы для Вас большим позором.
148
Luginsland– буквально «смотри вдаль». Так называли в Германии в XV – XVI веках крепостные сторожевые башни, с которых открывался далекий вид. «Lug ins land» называли обычно и высокую сторожевую башню Нюрнберга, которая одновременно служила тюрьмой.
149
Ганс Цамессер – один из представителей «золотой молодежи» Нюрнберга, лишенный права посещать «клуб господ» за непристойное поведение.
150
В тексте: «cum pultron de pentor» (итал. «con poltrone di pintor»).
О дорогой господин Пиркгеймер, сейчас, в тот момент, когда я Вам так весело писал, начался пожар и сгорело шесть домов у Петера Пендера, [151] и сгорело мое шерстяное сукно, за которое я только вчера заплатил 8 дукатов. Так что я тоже пострадал. Здесь очень много шума из-за этого пожара.
Также Вы пишете, что я должен скорее возвратиться домой. Я приеду сразу же, как только смогу. Ибо я должен заработать на жизнь. Около 100 дукатов я уплатил за краски и прочее. Я заказал также два ковра, завтра я за них заплачу, но я не смог купить их дешево. Я запакую их с моими вещами…
151
Петер Пендер – хозяин харчевни, расположенной близ церкви св. Варфоломея. Во время пребывания в Венеции Дюрер жил у него.
Также знайте, что я решил было научиться танцевать и был два раза в школе. Но после того как пришлось заплатить учителю дукат, никто не заставит меня снова туда пойти. Я истратил бы на ученье все, что я заработал, да еще в результате ничему бы не научился.
Также обожженное стекло [152] доставит Вам посыльный Фербер.
Также я нигде не мог узнать, напечатано ли что-нибудь новое по-гречески. И я запакую Вам стопу Вашей бумаги. Я думал, у Кеплера [153] ее больше. Но таких перьев, как Вам хотелось, я нигде не мог достать. Все же я купил белых перьев. Если же мне попадутся зеленые, я их тоже куплю и привезу с собой.
152
В тексте: «vitrum vstum»
153
Вероятно, Себальд Кеплер (или Кеппнер) – нюрнбергский переплетчик, может быть, предок знаменитого астронома.
Также Стефан Паумгартнер писал мне, чтобы я купил ему пятьдесят карнеоловых зерен [154] для четок. Я их уже заказал, но дорогие. Я не мог достать более крупных; и я пошлю их ему со следующим посыльным.
Также по Вашей просьбе довожу до Вашего сведения о том, когда я собираюсь возвратиться, чтобы мои господа знали, как им поступать. Я закончу здесь все через десять дней. Затем я поеду в Болонью ради секретов искусства перспективы, которым хочет научить меня один человек. [155] Там я пробуду около восьми или десяти дней, а затем снова приеду в Венецию. После этого я выеду с первым же посыльным. О, как мне будет холодно без солнца; здесь я господин, дома – дармоед.
154
Карнеол, или сердолик, – минерал, разновидность халцедона, красного, бурого или желтого цвета.
155
О приеме, оказанном в Болонье Дюреру, рассказывает Кристоф Шейрль, в то время заканчивавший там курс обучения в университете (см.: «Приложение», отрывки из «Книжечки в похвалу Германии» и «Заметок о жизни и кончине преподобного отца Антона Кресса»). С кем намеревался встретиться Дюрер – неизвестно. Некоторые полагают, что речь идет об известном математике Луке Пачоли, по мнению других, это мог быть знаменитый архитектор Донато Браманте.