Дневники

Неизвестно

Грибов о “Бронепоезде”¹¹⁷.

3-го. Суббота.

У Михайлова. Он спешит показать все: книги, радио, фотографии. Обед, а затем начинает зевать. Звонил Радомысленский о пьесе “Генералы”.

58

4-го. Воскресенье.

Написал “начало”¹¹⁸. Гулял, и когда подходил к Кремлю, мимо меня проскользнули три машины. В передней, на втором сидении, наклонившись вперед, за зеленым стеклом, сидел, нагнувшись, Сталин. За ним темная открытая машина. Тоже наклонившись, стража, и еще третья закрытая.

 

5-го. Понедельник.

Переписал “начало”. Готовлюсь к пьесе “Генералы”,

повесть отложил.

 

6-го. Вторник.

8 часов клуб [нрзб.]. Показывали “Бронепоезд”. 20 человек играли 35 ролей и очень недурно. Вместо китайца ложится Васька Окорок, “Что, наши лечь испугаются?”¹¹^.

 

7-го. Среда.

Писал пьесу “Генералы”. Вечером дурацкое заседание в Союзе. Фадеев прочел циркуляр о том, что всем надо быть на армянах¹²⁰. Заходили к Леонову. Там N [нрзб.] — ворожил. Дорога, из-за которой напрасно волнуются, долги и N, спасший меня от интриг “человека”, у которого жена с одышкой.

 

8-го. Четверг.

Встречал жену Тардова¹²¹. Он прислал марки, очень плохие. Смотрел вечером “Машеньку”¹²². Дрянь.

 

9-го. Пятница.

Приехал Груздев¹²³. Я написал первое действие “Инцидент в долине”. Бергельсон¹²⁴ принес книгу и рассказывал легенду о Корн[ейчуке] и Вирте¹²⁵.

 

10-го. Суббота.

Читал. Заболел Комка. Вечером температура 40.

 

11-го. Воскресенье.

Обедали Груздев и Ольга Форш¹²⁶. Окончил первое действие пьесы. Был на “Марии Стюарт”¹²⁷. Все говорили о цене платья.

59

— А вот она пугает в пьесе “Собака на сене”¹²⁸.

 

12-го. Понедельник.

5 ч. А.Ромм. Окончил второе действие пьесы. Вечером в ЦТКА — “Сон в летнюю ночь”. Сначала похоже на крепостной театр, а там....

 

13-го. Вторник.

Был А.Мариенгоф с женой¹²⁹. Обедали. Вечером — на книжном базаре. Все говорят о Гессе¹³⁰. Был А.Ромм. Рассказал ему сценарий.

 

14-го. Среда.

8 час. у Татарченко¹³¹. Ульрих. Какая-то прислуга, наглая полька. Пельмени. Мало доспели, и Татарченко жалуется.

 

15-го. Четверг.

Немножко писал пьесу и сидел дома. Тамара и Комка в больнице. Звонок из Президиума: “Вам нужно быть в консерватории на вечере”. Уф!

 

16-го. Пятница.

Пойду на пьесу Мариенгофа¹³². Комка перешел в 6-й класс и ужасно доволен. Половина 3 действия пьесы.

 

18-го. Воскресенье.

Окончил пьесу.

 

19-го. Понедельник.

Ларский — [нрзб.].

 

20-го. Вторник.

Либретто сценария “Генштабисты”. У армян — вечером кафе.

 

21-го. Среда.

Был Б.Ливанов. Рассказывал о новом театре и разговоре с Храпченко.

60

23-го. Пятница.

Писал плохо. Интервью для “Учительской газеты”. Договор на переделку “Пархоменко”.

 

24-го. Суббота.

Уехал на дачу.

  Комментарии

^1 В 1924 г. Вс.Иванов, к этому

моменту уже довольно известный писатель, автор большого количества рассказов, повестей “Партизаны”, “Возвращение Будды”, член петроградской литературной группы “Се-рапионовы братья”, переезжает из Петрограда в Москву. “Дни учения кончились. Пришло время, когда надо много писать, издавать, редактировать, жениться, заводить семью, квартиру, библиотеку, даже и архив,— не без иронии писал Вс.Иванов в "Истории моих книг" (Наш современник. 1957. № 3. С. 145).— Сначала я обитал в доме "Правды" в Брюсовском переулке, в комнате Л.Шмидта, секретаря и фактического редактора двухнедельника "Прожектор" <...>. Некоторое время спустя Воронский предложил мне комнату при издательстве "Круг", в Кривоколенном,на Мясницкой”.

В 1927 г. Вс.Иванов получил квартиру в полуподвале дома № 14 на Тверском бульваре. О стиле жизни Иванова и о круге его знакомых того времени вспоминал П.Жаткин, друг Всеволода Вячеславовича: “За чайным столом радушной и хлопотливой Анны Павловны (первой жены Вс.Иванова.— Е.П.) нередко собирались: писатели Борис Пильняк, Леонид Леонов, Глеб Алексеев, часто приезжавший из Ленинграда Николай Никитин, застенчивый — "красная девица" — Василий Казин, Константин Большаков, кругленький Сергей Буданцев, всегда оживленный, с ворохом новостей. Приходили артисты Камерного театра и МХАТа, балерина Ирма, приемная дочь Айседоры Дункан, скульптор Сарра Лебедева, имажинист Анатолий Мариенгоф с женой актрисой Никритиной, маленькой, изящной женщиной, неожиданный в своих высказываниях, для многих загадочный Исаак Бабель с рыжеволосой красавицей женой Евгенией Борисовной, нашумевший "Растратчиками" Валентин Катаев. Порою забегал сюда — и всегда неожиданно — крепко полюбивший Всеволода Вячеславовича овеянный славой Сергей Есенин <...>.

Днем то и дело забегали знакомые. Вечерами собирались целые ассамблеи: шли горячие споры об искусстве, обсуждались новинки литературы, премьеры театров и кино. Смеха ради порой устраивались мистификации, пускались ложные слухи, весело подшучивали над

61

приятелями” (Жаткин П. Плюсквамперфектум // Всеволод Иванов — писатель и человек. М., 1985. С. 110—111).

² Борис Пильняк, вместе с которым Вс.Иванов в 1924 г. работал в издательстве “Круг”. “Круг” — издательство артели русских советских писателей — было основано в августе 1922 г., в 1929 г. влилось в издательство “Федерация”. Председатель правления — А.Воронский, в правление входили Н.Асеев, И.Бабель, А.Веселый, Вс.Иванов, Л.Леонов, Н.Ляшко, А.Новиков-Прибой, Б.Пастернак, Б.Пильняк, И.Сель-винский, К.Федин. В “Круге” издавались произведения современных советских и зарубежных писателей, мемуары, критическая литература. Об атмосфере, царившей в издательстве в 1920-е гг., Вс.Иванов вспоминал: “Возле шведских бюро, сдвинутых вместе, стоял Б.Пильняк, писатель в те дни уже почти знаменитый <...>. Он только что приехал из-за границы, черепаховые его очки, под рыжими волосами головы и бровей, особенно велики,— мы еще носили крошечные пенсне; он — в сером, и это тоже редкость. Бас Б.Пастернака слышался рядом. К ним подошел Бабель, в простой толстовке, начал шутить и они засмеялись. В другом конце комнаты, вокруг Демьяна Бедного, превосходного и остроумного рассказчика,— Безыменский, Киршон, Веселый, Светлов.

Проходят Фадеев и Герасимова. Они очень красивы и особенно хорош Фадеев в длинной темной суконной блузе. Они разговаривают с Маяковским и Асеевым о Сибири. Асеев сильно размахивает руками, но в комнате такой гул, что я не слышу его слов. Через всю комнату светятся большие глаза Фурманова, и кажется, что он-то слышит всех.

А рядом кто-то из Лефа отрицает шутку: не те времена...” (Иванова Т.В. Мои современники, какими я их знала. М., 1987. С. 366).