Дневниковая проза
Шрифт:
— Да что ж, барышня, отп'yстите или нет? Мне еще на Покровскую надо.
— Прибавлю.
Тихий ужас, что, вот, уедет: в нем моя последняя жизнь, последняя жизнь до… Однако, спустив вещи, раскрываю сумку: три, десять, двенадцать, семнадцать… нужно пятьдесят… Где же возьму, если…
Шаг. Звук сначала одной двери, потом другой. Сейчас откроется входная. Женщина, в платке, незнакомая.
Я, не давая сказать:
— Вы новая прислуга?
— Да.
— Барин убит?
— Жив.
— Ранен?
— Нет.
— То
— А в Александровском, с юнкерями, — уж мы страху натерпелись! Слава Богу, Господь помиловал. Только отощали очень. И сейчас они в N-ском переулке, у знакомых. И детки там, и сестры бариновы… Все здоровы, благополучны, только вас ждут.
— У вас найдется 33 рубля, извозчику доплатить?
— А как же, как же, вот сейчас только вещи внесем.
Вносим вещи, отпускаем извозчика, Дуня берется меня проводить. Захватываю с собой один из двух крымских хлебов. Идем. Битая Поварская. Булыжники. Рытвины. Небо чуть светлеет. Колокола.
Заворачиваем в переулок. Семиэтажный дом. Звоню. Двое в шубах и шапках. При чиркающей спичке — блеск пенсне. Спичка прямо в лицо:
— Что вам нужно?
— Я только что из Крыма и хочу к своим.
— Да ведь это неслыханно, в 6 часов утра в дом врываться!
— Я хочу к своим.
— Успеете. Вот заходите к 9-ти часам, тогда посмотрим.
Тут вступается прислуга:
— Да что вы, господа, у них дети маленькие. Бог знает сколько не виделись. И я их очень хорошо знаю, оне личность вполне благонадежная, свой дом на Полянке.
— А все-таки мы вас впустить не можем.
Тут я, не выдерживая:
— А вы — кт'o?
— Мы домовая охрана.
— А я такая-то, жена своего мужа и мать своих детей. Пустите, я все равно войду.
И, наполовину пропущенная, наполовину прорвавшись — шести площадок как не бывала — седьмая.
__________
(Так это у меня и осталось, первое видение буржуазии в Революции: уши, прячущиеся в шапках, души, прячущиеся в шубах, головы, прячущиеся в шеях, глаза, прячущиеся в стеклах. Ослепительное — при вспыхивающей спичке — видение шкуры.)
__________
Снизу голос прислуги: «Счастливо свидеться!» Стучу. Открывают.
— Сережа спит? Где его комната? И, через секунду, с порога:
— Сережа! Это я! Только что приехала. У вас внизу — ужасные мерзавцы. А юнкера все-таки победили! Да есть ли Вы здесь или нет?
В комнате темно. И, удостоверившись:
— Ехала три дня. Привезла Вам хлеб. Простите, что черствый. Матросы — ужасные мерзавцы! Познакомилась с Пугачевым. Сереженька, Вы живы — и…
__________
В вечер того же дня уезжаем: С<ережа>, его друг Г<оль>цев и я, в Крым.
КУСОЧЕК КРЫМА
Приезд в бешеную снеговую бурю в Коктебель. Седое море. Огромная, почти физически жгущая радость Макса В<олошина> при виде живого Сережи. Огромные белые хлеба.
__________
Видение
__________
С Г<оль>цевым за хлебом.
Кофейня в Отузах. На стенах большевицкие воззвания. У столов длиннобородые татары. Как медленно пьют, как скупо говорят, как важно движутся. Для них время остановилось. XVII в. — XX в. И чашечки те же, синие, с каббалистическими знаками, без ручек. Большевизм? Марксизм?
Афиши, все горло прокричите! Какое нам дело до ваших машин, Лениных, Троцких, до ваших пролетариатов новорожденных, до ваших буржуазии разлагающихся… У нас ураз`a, мулла, виноград, смутная память о какой-то великой царице… Вот эта кипящая смоль на дне золоченых чашечек…
Мы — вне, мы — над, мы давно. Вам — быть, мы — прошли. Мы — раз навсегда. Нас — нету.
__________
Лунные сумерки. Мечеть. Возвращение коз. Девочка в малиновой, до полу, юбке. Кисеты. Старуха, выточенная, как кость. Изваянность древних рас.
__________
В вагоне (обратный путь в Москву, 25-го ноября).
— Брешко-Брешковская — тоже сволочь! Сказала: надо воевать вам!
__________
— Сгубить больше бедного классу и самим опять блаженствовать!
__________
— Бедная матушка-Москва, весь фронт одевает-обувает! Мы Москвой не обижены! Больше все газеты смущают. Большевики правильно говорят, не хотят кровь проливать, смотрят за делом.
__________
В вагонном воздухе — топором — три слова: буржуи, юнкеря, кровососы.
__________
— Чтоб им торговля была лучше!
__________
— У нас молодая революция, а у них, во Франции, старая, лежалая.
__________
— Что крестьянин, что князь — шкура одинакая! (Я, мысленно: шкура-то именно и нет!)
__________
— А офицер, товарищи, первый подлец. Я считаю: он самого низкого образования.
__________
Против меня, на лавке, спит унылый, тощий, благоразумный Викжель.
__________
Бог, товарищи, первый революционер!
__________
Вы москвичка, вероятно? У нас на юге таких типов нет! (Прапорщик из Керчи.)
__________
Спор о табаке.
«Барышня, а курят! Оно, конешно, все люди равны, только все же барышне курить не годится. И голос от того табаку грубеет, и запах изо рта мужской. Барышне конфетки надо сосать, духами прыскаться, чтоб дух нежный шел. А то кавалер с любезностями — прыг, а вы на него тем мужским духом — пых!