Дни барабанного боя

Шелби Филип

Не рассчитывал, что Холленд куда-то отправится, покинет свое убежище. И теперь в растерянности.

Джонсон глянул на Мег, и ей стало понятно, что он догадался о причине ее замкнутости.

— Холленд боится меня? Не доверяет мне?

— Можно ли ее винить? — ответила Мег вопросом на вопрос. — Она не знает, почему в нее стреляли. — И после паузы спросила: — Как вы узнали о яхте «По направлению к Свану»?

Джонсон раскрыл лежащую на столе папку и придвинул ей. Мег увидела розовые и фиолетовые

конверты с написанным рукой Холленд адресом Джонсона.

И поняла, что делает Джонсон. Она сама случайно позволила ему это сделать — напомнить об их добрых отношениях, о том, что они много лет доверяли друг другу.

Мег заколебалась. Ей с самого начала не нравилась мысль о встрече Холленд с Крофтом. Посмотрела на Джонсона. Тот спокойно ждал.

Дверь внезапно распахнулась. Джонсон быстро повернулся, однако Мег успела разглядеть на его лице вспышку гнева.

— Что такое? — резко спросил он.

Брайент бежал со всех ног. Лицо его раскраснелось, дыхание вырывалось со свистом.

— Вам необходимо взглянуть на это. Немедленно.

— Минутку, — обратился Джонсон к Мег.

В коридоре он в упор посмотрел на Брайента:

— В чем дело?

— Один человек заходил вчера в «Карету и герб». И сделал вот что.

Протянув Джонсону рапорт на одной странице, Брайент продолжал:

— Бармен говорит, он сделал свое дело и ушел небрежной походкой. Все, кто там сидел, смотрели разинув рты.

На лбу Джонсона появились морщинки, когда он прочел о подожженном роме. Это был символический акт, который агенты секретной службы иногда совершали в память о погибшем товарище.

— По Шурессу? — спросил Джонсон.

— Я подумал так. Однако бармен говорит, в том человеке было что-то подозрительное. Он составил фоторобот следственному отделу. Там его получили полчаса назад и подняли тревогу.

Брайент вынул из обертки листок крупнозернистой фотобумаги размером двенадцать на пятнадцать дюймов. Увидел, как глаза Джонсона расширились, тело напряглось.

— Бармен уверен?

— Полностью. Он прослужил агентом двадцать два года. Зрение у него лучше, чем у меня. — Брайент умолк. — Ребята из следственного отдела, поняв, на кого вышли, подняли досье.

— Где оно? — негромко спросил Джонсон.

Брайент поднял толстую папку, которую положил на один из стульев, стоявших в коридоре возле кабинета Прюитта. Джонсон подержал ее в руках, словно какой-то талисман.

— Пастор вернулся, — сказал Брайент. — Все разрозненные сообщения о его смерти в Юго-Восточной Азии — чушь.

Он знал, как Джонсон преследовал Пастора, как не хотел упускать его, считая, что Пастор в глубине души безжалостный маньяк. Как не верил сообщениям из третьих и четвертых рук о его смерти где-то в джунглях. Чтобы поверить, Джонсону нужно было увидеть труп Пастора своими глазами.

— Пастор прикончил Уэстборна, верно? — продолжал Брайент. — Кто-то вернул его...

— Об этом позже, — резко сказал Джонсон. — Свяжись с таможенной и иммиграционной службами в Лос-Анджелесе, Сан-Франциско и Сиэтле. Разошли фоторобот, пусть просмотрят свои видеозаписи. Той фамилии, которую

он носит, в списках находящихся в розыске не будет, поэтому изображение — наша единственная надежда. И дай знать канадцам. Он мог явиться сюда через Ванкувер.

— А здесь что? — спросил Брайент.

— Пастор убил и Шуресса, — негромко сказал Джонсон. — Этого не произошло бы, если бы его единственной целью был Уэстборн. Он здесь ради чего-то еще... кого-то еще.

Брайент прикусил язык, чтобы не произнести фамилии.

— Я выйду через несколько минут, чем бы ни кончился разговор, — сказал Джонсон. — Будь готов к отъезду.

Взяв досье под мышку, Джонсон опять вошел в кабинет. Мег увидела, что он изменился. Ей не приходило в голову, что этот человек может выглядеть испуганным.

Джонсон разобрал вещи на столе Прюитта, чтобы освободить место. Потом раскрыл досье и достал фоторобот.

— Требовать от вас подписку о неразглашении некогда, — решительно сказал он. — Достаточно будет вашего слова, что вы никогда никому не скажете о том, что увидите.

И вопросительно приподнял брови.

— Даю слово, — сказала Мег.

Но ей не хотелось знать того, что он собирался рассказывать. Ни единой подробности. Она чувствовала себя, как в детстве, когда зашла по горло в пруд и испуганно разинула рот, не полагаясь на свое умение плавать.

— Фамилия его Пастор, — сказал Джонсон. — Он был агентом секретной службы, пока мы не обнаружили у него некоторых пристрастий...

— Пристрастий?

— Он с наслаждением убивал и мучил, особенно женщин. Бежал из страны, пока я не мог его арестовать. Поступали сообщения о его смерти, но он появился в Вашингтоне. Это его фоторобот. Уэстборна с девушкой наверняка убил он. Думаю, и Шуресса.

Джонсон помолчал.

— Он был в доме Холленд. Она как-то ухитрилась спастись. И потому держала в руке пистолет, когда приехала группа реагирования.

Что происходило там, никто не знает, но, думаю, Пастор не довел дело до конца. Может, Холленд услышала от него что-то, может, что-то увидела. Как бы там ни было, он охотится за ней.

Джонсон стиснул кулаки и подался к Мег.

— Я не знаю, где и с кем встречается Холленд. Но она не может знать, что Пастор поблизости...

— Если он поблизости, — перебила Мег.

Джонсон кивнул:

— Разумеется. Если. Вот такая ситуация. Теперь слово за вами. Думаете, стоит пойти на риск не вызволять ее? Не зная, где она, я ничем не смогу ей помочь.

Джонсон качнулся на каблуках, не сводя взгляда с Мег.

Мег взглянула на фоторобот. Средиземноморские черты, полные губы, изящные скулы. Дружелюбные глаза могли принадлежать любому из сотен молодых священников в студенческом городке Джорджтаунского университета. Пастор... подходящая фамилия.

Ее пальцы коснулись досье. Она могла бы затянуть время, читая его от корки до корки, но что бы это дало? У нее мелькнула мысль, что сейчас оно оказалось Джонсону слишком уж кстати. Потом Мег вспомнила отчаяние агента, который распахнул дверь. Это не могло быть притворством.