Дни барабанного боя
Шрифт:
Холленд подогрела ярость Синтии.
— Дневники заменяли ему то, в чем вы отказывали, — торопливо сказала она. — Он использовал шантаж вместо денег.
— Ничего привлекательнее Овального кабинета для Чарли не существовало. Иногда по рассеянному выражению его лица я догадывалась, что мысленно он уже там, за столом, и отдает распоряжения, как вести дела на планете.
Господи!
Неожиданная мысль прожгла сознание Холленд:
Она его ненавидела. Знала, что он ей изменяет. Знала, что в коттедже будет та девушка и он пойдет
Но вместе с тем она боялась...
Холленд вгляделась в лицо Синтии Палмер и увидела в нем то, что так много значило для всех женщин в секретной службе.
— Вы боялись его, правда? — мягко заговорила она. — Знали, что он бабник. И заявили, что денег он от вас не получит. Наказывали его таким образом... — Холленд сделала паузу. — И он сводил с вами счеты. Другими женщинами, унижениями дело не кончалось. Он еще и...
По красивым щекам Палмер скатились две крупные слезы. Она повернулась, сняла бретельку вечернего платья с плеча, и правая сторона тела оголилась чуть ли не до поясницы.
Три синяка были старыми. Свежий, размером с устрицу, приобрел зеленовато-желтый оттенок. На двух ребрах виднелись красноречивые выпуклости. Срослись переломы как нельзя лучше.
— Что же это? — прошептала Холленд.
Синтия вновь натянула бретельку на плечо.
— Когда я выходила за него, знала, что он драчун и лгун, — сухо сказала она. На губах ее заиграло подобие улыбки. — В каком же свете это меня представляет, хм-м-м? — И после недолгого колебания заговорила снова: — Я знала, что он творил с людьми. Чарли хвастался этим. Сидел перед камином, потягивая коньяк, и со смехом говорил, что распнет Боба или Гарри, если они не перейдут на его сторону. Любил твердить, что впервые в истории должность президента не будет куплена. И даже не завоевана в соперничестве. Ему поднесут ее на тарелочке и спросят, не желает ли он еще чего-нибудь... — Синтия провела пальцами по ребрам. — В конце концов я позволила ему увлечь и себя. Так как видела, что никто не в силах его остановить. Да по-моему, черт возьми, никто и не хотел. Все так долго жили под его угрозами, что сочли: когда он в конце концов станет президентом, они смогут вздохнуть посвободнее.
— Как же так? — снова спросила Холленд.
— Я тоже хотела этого, — прошептала Синтия. — После всего, что вынесла, все равно хотела стать супругой президента. Первой леди... Первой жертвой. Он устроил так, что я не могла отказаться от этого желания, я столько перенесла, я в конце концов заслужила!
Холленд хотелось подойти к ней, обнять ее, дать выплакаться. Но делать этого было нельзя.
— Миссис Уэстборн, вы знаете, где вторая дискета? У вас дома?
Палмер хотела ответить. Холленд видела, как ее дрожащие губы шевелятся, как желание сказать наконец правду просвечивает сквозь вуаль никому не ведомого горя. Она сказала бы все, но тут кто-то сердито задергал дверную ручку сильной рукой. По дереву застучали костяшки пальцев, затем послышался глубокий бас, более возмущенный, чем обеспокоенный:
— Синтия, что с тобой? Это Лоуренс. Синтия...
— Миссис
Глаза Палмер раскрылись так широко, что Холленд увидела их белки. Возникшая между ними близость раскололась, будто плавучая льдина.
— Убирайтесь к черту!
Холленд, не сводя с нее глаз, открыла замок:
— Это еще не все, миссис Уэстборн.
— Не называйте меня его фамилией!
Лоуренс Росс, услыша ее вопли, ворвался в комнату. Огляделся по сторонам, поглядел на Палмер. Она сидела полуотвернувшись, облокотясь одной рукой о стол, и обрушил всю ярость на Холленд.
— Кто вы, черт возьми?
— Секретная служба. — Росс выхватил удостоверение из ее пальцев. — Нам нужно еще несколько минут...
— Еще чего! Вы устроили ей допрос?
"Майк-майк! Холленд, уходи. Немедленно! Не связывайся с ним".
Холленд прижала палец к уху. Росс обнял одной рукой Синтию за плечи, свирепо глядя на Холленд. В дверях стояла, округлив рот, Марджори Вулворт. За ее спиной слышались обеспокоенные голоса.
«Холленд, уходи!»
Она не внимала голосу Джонсона. Он не мог понять, чего требует.
Но теперь Синтия недоступна, между нами Росс. Он меня в порошок сотрет, если я дам ему такую возможность.
Холленд подошла к Россу и выхватила у него удостоверение.
— Я еще разберусь с вами! — прогремел он, щеки его от гнева пошли красными пятнами.
— Вы помешали федеральному агенту исполнять свои обязанности, сэр. Я доложу об этом начальству.
Росс онемел. Не от угрозы, а от неожиданности.
Холленд бросила последний взгляд на Синтию:
— Это еще не все, мэм. Мне очень жаль.
Когда Холленд выходила из комнаты, Марджори Вулворт неуклюже посторонилась. Толпившиеся у двери вставали на носки, чтобы получше все видеть.
Холленд, опустив голову, прошла сквозь толпу. Затылком она ощущала, будто раскаленное клеймо, жадное любопытство этих людей, то, как они радовались скандалу.
25
— Она разговаривала со мной. Очень откровенно... Все было бы очень хорошо, если бы не ворвался Росс.
Холленд сидела на одном из вращающихся кресел перед выключенным катушечным магнитофоном.
Джонсон с сочувствием глядел на нее, думая о том, сознает ли она, как выглядит со стороны. Правая рука Холленд лежала на колене, пальцы были сжаты, словно она держала в них что-то. Возможно, Синтию Палмер.
Он успел прокрутить последние минуты разговора до того, как в фургоне появилась запыхавшаяся, сверкающая глазами Холленд. Джонсон чувствовал, что она так и пышет гневом, и понимал, что ничем не может ее успокоить. Гнев объяснялся не только тем, что ей помешали выведать секрет Палмер, но и мрачной правдой, которую она узнала об этой женщине. И Уэстборне. Особенно об Уэстборне, считал Джонсон. Холленд была предана человеку, который оказался извергом и шантажистом, гнусным и недостойным. Он думал, что горе и чувство вины перед погибшим теперь выжжены, словно раскаленным железом, положенным на открытую рану, а на смену пришло презрение.