Дни Безвременья
Шрифт:
Раздался хохот, а за ним голос букв:
– У вас по-прежнему полночь и ливень, не бойся.
В тебе огромная сила! Пришло время её разбудить! Ты только что получила мудрость змеи. Теперь каждый день, каждый час отвечай себе на вопросы:
ЧТО я делаю для себя и ДЛЯ ЧЕГО я вообще что-то делаю?
Джул открыла рот, но фолиант
ГЛАВА 2
Женщина шумно чихнула.
А когда открыла глаза, – оказалась посреди шумного пиршества.
Столы ломились от яств. Свиные ноги на вертеле и засоленая оленина издавали сочный аромат. Лосось, запеченный с мёдом и травами, зазывно приглашал к трапезе. Мёд, сыр, фрукты. Кубки, наполненные до краёв вином и элем.
В животе предательски заурчало.
Как ни странно, при таком обилии еды, люди были худыми. Высокие мужчины с усами и золотыми кольцами на шее. Щёгольные женщины с причёсками – башнями и сбритыми бровями. Узкие пояса на тонких талиях. Кольца и браслеты звенели при малейшем движении.
Сегодня на пиру собрались поколения. Может, так было всегда?
Джул стояла в центре комнаты, и растерянно оглядывалась вокруг. К ней приближалась прекрасная Богиня Наргле. Она, кивнув, протянула кубок. Джул склонилась в неловком реверансе, потом, с опаской, пригубила напиток. Из-за резкого привкуса тмина в горле запершило.
Богиня понимающе улыбнулась.
– Не понравился вкус? Неудивительно – он не твой, – раздался низкий обволакивающий голос Наргле. – Вспомни старинный рецепт своей семьи!…
В одно мгновение в тонких пальцах Богини возникла шкатулка. Она продолжила:
– Это станет основой. Будь внимательна. Пусть позабытое придаст силы совершить длинный путь…
Джул, онемевшей рукой, потянулась к сумке с книгой. Но говорящий фолиант резко захлопнулся, больно ударив ноготь.
Девушка тихо выругалась. Вздохнула. И решительно окунула кисть в шкатулку.
Сосредоточено набирала доверия и близости. Любви и уважения. Право на выбор и на ошибки. Времени вместе и по отдельности.
Кубок вздрогнул, и эль вспыхнул огнём. Джул отпрянула.
– Да будет так! – победоносно подняла ладони Наргле, а по её телу пробежала молния. – Желания сбываются. Если ты уверена – испей напитка!
Джул обвела вопросительным взглядом собравшихся. Семья – маленький мирок, что бережно охраняется Ангелами и членами клана.
Воспоминания нахлынули и пошли, словно горлом кровь.
***
– Я ненавижу тебя! – истошно кричит она, срывая голос на хрип и прячась в комнате от очередной истерики. Она видит, как жестокая рука замахивается. Чувствует, как оставляет болезненный след на щеке. Он, громко хлопая дверью, уходит. Она закрывает лицо и рыдает, кусая ладони.
«Я наберусь сил и смелости, и уйду!»
– Мама, он тебя ударил? Я, когда вырасту, убью его! – в уже взрослом взгляде пятилетнего ребёнка застывает решимость.
Она прижимает его к груди, гладит непослушные волосы. Шепчет, как молитву, одними губами: «Я заберу тебя! Мы уйдём! Обязательно!» .
И абсурдно жить из страха, что отберут дитё. И идти некуда… …
Память запустила ход событий вспять. Когда же наступил первый последний момент?
…
Может, год назад? В ту тёмную ночь, когда её тело стало заложником в его потребностях? Она долго рыдала, умоляя отпустить. Потом её рвало в туалете. Он безмятежно спал, уверенный в своём превосходстве.
Или с тех пор прошло года два? Как он схватил её за горло, прижал к стене и угрожающе произнёс: «Я тебя, как тряпку разорву! Ребёнка не получишь!» Потом брезгливо оттолкнул. Оскорбления неслись без счёта…
Конец ознакомительного фрагмента.