Дни мародёров
Шрифт:
Пока все выбирались, Джеймс осмотрелся и развернул мантию-невидимку.
Тоннель вывел их в столовую – такую просторную, что здесь можно было бы сыграть в квиддич. Сейчас она выглядела пустой и оттого немного зловещей – длинный стол, такой лакированный, что в нем отражался потолок, мягкие антикварные стулья с гигантскими спинами, камин, в который можно было бы влезть, не склоняя голову. Все залито ночными сумерками. Должно быть страшно проходить по такой комнате ночью, если, например, внезапно захотелось перекусить. Того и гляди кто-нибудь вылезет из-за портрета.
– В целом, симпатично, – шепотом сообщил Джеймс, разглядывая картину с таким заносчивым видом,
Вейла семейства Малфоев.
– Вот только что это за малец в кружевных панталонах? – Джеймс вдруг сунулся прямо к картине. – Никак Люциус? А э… ого… – он вдруг открыл рот, разглядев женщину в черном. – Это кто?
– Это мой прадед Квинтус. Его родители и… его бабушка. Мишель Розье-Малфой, – Роксана попыталась оттащить Джеймса от портрета, но тот уперся, как мул. – Бога ради, Поттер, она вейла, лазила к мужикам в штаны, выгребала все золото и отрывала яйца. Вряд ли бы она тебе понравилась.
Джеймс бездумно покивал и вдруг сунулся к портрету, приоткрыв рот. Вейла широко улыбнулась, но тут Роксана вместе с Сириусом, на которого чары вейлы почему-то не действовали, оттащили Джеймса от картины, и все вместе спрятались под мантию.
Им понадобилось целых полчаса, чтобы добраться до кабинета. Роксана шла впереди и жестами показывала, куда сворачивать. Шли медленно, стараясь не задевать бюстики, вазы и статуи, в изобилии заполняющие каждую комнату. Это было сложно, учитывая, что четверо умещались под одной мантией с большим трудом и периодически наступали друг другу на ноги. Один раз всем пришлось срочно застыть, потому что в комнату вошел эльф-домовик с корзиной белья наперевес. Ребята вжались в стену, стараясь не издавать ни звука и даже не дышать, но эльф ничего не заметил и не почувствовал чужого присутствия. Прошлепал босыми ногами по паркету, то ли напевая что-то, что ли болтая с самим собой. Едва его шаги стихли в отдалении, они снова возобновили путь. Когда они наконец добрались до нужной двери, миновав лабиринт мрачных, увешанных портретами коридоров, Джеймсу показалось, что он постарел лет на десять. В Хогвартсе по ночам и то не было так страшно, а в этом месте сердце прямо-таки выпрыгивало из груди. Даже несмотря на их невидимость, спящие на стенах портреты открывали глаза, когда они проходили мимо, а бюсты сворачивали шеи. Это было довольно гадкое ощущение – чувствовать на себе взгляды Малфоев, давно отошедших в мир иной. Трусом Джеймс себя никогда не считал, но все-таки испытал облегчение, когда Роксана наконец остановилась у одной из дверей.
– Это здесь, – шепотом сообщила она и потянула за край мантии, чтобы высвободить руку.
– Стой, – вдруг шепотом выпалил Снейп и все обернулись к нему. – А разве здесь не должна стоять магическая сигнализация
– Нет, с чего бы? – фыркнула Роксана. – От кого ему запирать свой кабинет? Эльф может зайти сюда раз десять за ночь, а каждое снятие чар заставляет палочку трястись, Абраксас не из тех, кто любит просыпаться по ночам, только потому, что эльф забыл два раза протереть пыль у него на столе. К тому же, говорю тебе, он дьявольски уверен, что в его дом никто и никогда не пролезет незамеченным. Как в Гринготтс.
– Тогда как насчет тайного хода? – снова спросил Снейп. – Если он так уверен, у него должны быть основания. Значит, он мог нас как-то обнаружить. Вдруг он понял, что мы им воспо…
Договорить он не успел, потому что Джеймс коротким взмахом палочки превратил его в маленького черного опоссума.
Зверек шлепнулся на пол, пару секунд осознавал, что случилось, а потом вдруг издал полный ужаса писк и попытался прыгнуть на Джеймса, но тот поймал его за шкирку прямо в воздухе, а потом посмотрел на лица друзей.
– Заебал, – коротко сказал он, сунул опоссума под мышку, а Роксана снова протянула руку к двери.
– А Абраксас точно спит? – вдруг спросил Джеймс, и она снова отдернула руку. – Просто будет круто, если мы откроем дверь, а он там и… – Джеймс почесал в волосах. – … все равно не увидит нас, потому что мы в мантии, что тоже будет достаточно круто, но уже провально, потому что зелье мы все равно добыть не сможем.
Опоссум издал до неприличия саркастическое фырканье.
– Мы в магическом мире, здесь двери часто открываются сами по себе, – сказал Сириус после секундной паузы и безо всякого предупреждения пнул дверь.
Все, включая опоссума, судорожно вдохнули, но опасения оказались напрасными – дверь распахнулась и все увидели пустой и темный кабинет. Роксана тут же широким жестом скинула мантию, пропустила мальчишек в помещение, сама шмыгнула последней, напоследок высунулась в коридор и закрыла за собой дверь. Дверь заперли, щель под ней заткнули свернутой дорожной мантией, чтобы свет не проникал в коридор, задернули тяжелые шторы на окнах и только после этого засветили палочки.
Кабинет Абраксаса Малфоя, удивительно небольшой в сравнении с помпезной обстановкой остального дома, предстал перед ними во всей красе.
В отличие от пышной и вычурной обстановки остального дома, здесь все было обставлено несколько скромнее, но с тем элегантным вкусом, который вызывает необъяснимое желание сесть в мягкое кожаное кресло, закурить дорогую сигару и выпить самого лучшего и старого огневиски. Лакированное до зеркального блеска дерево на полу, столе и книжных стеллажах, кожаные диваны, похожие в темноте на спящих драконов, гигантский стол в центре и ковер, по которому было страшно ступать мокрыми ботинками. На всех стенах – огромные, подавляющие своим размером и вычурностью картины в тяжелых рамах, изображающие прославленных представителей рода Малфоев. И застывший в холодном воздухе запах – смесь брэнди и удушливого, но наверняка очень дорогого мужского парфюма.
Короче говоря, ничего особенного. Джеймс вспомнил рабочий кабинет своего отца – там всегда был жуткий беспорядок, громоздились колонны из книг и ящиков с инструментами, отовсюду раздавалось тиканье, щелканье и потрескивание, а свет из круглого окна падал на один– единственный участок – рабочий стол, также заваленный грудами свитков, книг и деревянных ящиков. В снопе этого света вечно плавала пыль, а в кабинете пахло деревом и мамиными вафлями. Там хотелось находиться, копаться в сломанных часах, или просто читать, закинув ног на стол, пока этого не заметит отец.