Дни поздней осени

Сергиенко Константин Константинович

И тут небо стало принимать формы прозрачных сводов, деревья преобразились в колонны, в огромном зале со всех сторон появились люди. Они были в прекрасных одеждах, и лица их были прекрасны. Говорили о чем-то сдержанно, и чаще всего до меня доносились слова: «Девятнадцатое октября...» Некоторое время они бродили беспорядочно, но потом соединились в стройную массу. Перед ними поставили прозрачный инструмент, чем-то

напоминающий рояль, но больше похожий на птицу, а не только на ее крыло. К этому инструменту, прихрамывая, подошел знакомый мне человек и открыл крышку. Дирижер взмахнул палочкой, полилась музыка, и люди запели высокими чистыми голосами:

Роняет лес багряный свой убор.Сребрит мороз увянувшее поле,Проглянет день, как будто поневоле,И скроется за край окружных гор.Пылай, камин, в моей пустынной келье;А ты, вино, осенней стужи друг,Пролей мне в грудь отрадное похмелье,Минутное забвенье горьких мук.Печален я: со мною друга нет,С кем долгую запил бы я разлуку,Кому бы мог пожать от сердца рукуИ пожелать веселых много лет.Я пью один; вотще воображеньеВокруг меня товарищей зовет;Знакомое не слышно приближенье,И милого душа моя не ждет... *

*

Из стихотворения А. С. Пушкина «19 октября».

ОТ АВТОРА

На этом обрывается дневник. Я не пытался разыскивать героиню, хотя однажды встреча едва не случилась. Это было спустя год, такой же осенью, когда я снова приехал к друзьям за город. Черную дачу я нашел довольно легко, все сошлось с описанием. Даже заросли шпорника, имеющего второе название дельфиниум, толпились вокруг террасы, и несколько чудом уцелевших лепестков сухо трепетали на осеннем ветру.

Я проник в дом, и надо ли говорить о моем волненье, когда я увидел на столе письмо, оставленное, судя по всему, недавно. Кто-то побывал в доме

перед моим приходом, и мне почудилось, что это она. Чувство не обмануло. Письмо было датировано нынешним днем и написано ее рукой. Чужих писем читать не принято, но во всей этой истории я уже не считал себя посторонним. Я прибавил письмо к дневнику, и вся повесть теперь получила свое завершение.

Октябрь. Год спустя.

Черная дача

Любимый!

Это был сон, наваждение, мираж. Откуда ты приходил и где затерялся? Зачем подарила судьба эту встречу? Год миновал с той поры, как ты исчез без следа, но я знаю, я чувствую, сделал ты это не по своей воле.

Я кончила школу, поступила в университет. Мне было тяжело это время. Я долго болела, переживала. Кончилось детство, я стала взрослая. Тем летом я вела подробный дневник. Получилась целая повесть. Она не давала мне покоя. Я читала ее снова и снова, и наши дни возвращались ко мне с мучительной ясностью. Твое лицо преследовало меня в снах, твое имя встречалось повсюду. Во всем, что читала, слышала, видела, я искала сравнений. Но больше всего мучил дневник, неумолимый свидетель прекрасного и страшного лета. И я решила его сжечь. Веришь ли, когда положила тетрадку в костер, явственно увидела, как из нее медленно поднялась в небо прозрачная тень. Может быть, это была душа дневника, душа нашей любви?

Но это не помогло. Я беспрестанно думала о тебе, страдала. Твое исчезновение оказалось непосильной загадкой. Только недавно наступило успокоение. Я сказала себе: так надо судьбе — и перестала искать объяснений.

Рядом со мной теперь человек. Он напоминает тебя. Напоминает. В его жестах, движениях, словах я иногда угадываю твои. Вот почему он рядом. А ты? В какие миры переселился? Чем занят, о чем думаешь, вспоминаешь ли обо мне?

Кому я пишу? И зачем? Я пишу тебе, мой любимый. Я знаю, ты слышишь меня, только не можешь прийти. Нас разделяет непреодолимое. Неужели же навсегда? Нет, нет! Я живу надеждой. Я знаю, наступит час, когда я увижу тебя, услышу твой голос, сожму твои руки. Ты однажды назвал меня Единственной. Да, я всегда с тобой, и никто так тебя не полюбит, как я. Знай же об этом, живи и здравствуй.

Твоя М.