Дни Стужи

Макаренков Максим

— Не видел, да и хвала богам! — плюнул извозчик и, едва приказчик уселся в сани, ожег лошадь вожжами. Маг лишь тихонько хмыкнул и прикурил.

Привалившись к дверному косяку, он с удовольствием вдыхал морозный, пахнущий свежей дыней воздух. Поднял голову, выпустил в непроглядно черное высокое небо струю дыма, широко, до хруста потянулся, чувствуя, как покусывает щеки крепкий мороз. Чуть подрагивали острые белые точки звезд, тихо шептал, потрескивал, жил своей странной жизнью лес, подступивший к самым домам, и что-то мелькало между стволов — легкое, невесомое,

словно обрывок чьего-то заблудившегося сна.

Стас посмотрел по сторонам — слева все так же слепо глядел провалами давно лишившихся стекол окон девятиэтажный, задолго до События обветшавший, дом, близнец того, что облюбовали для своего жилья и конторы, маги. И дальше тянулся ряд таких же пустых, заброшенных людьми коробок, где зимой завывал ветер, катая по полам покинутых квартир комки истлевших бумаг и холодной пыли, да забредали изредка странные лесные существа, чтобы посидеть в разваливающихся креслах и посмотреться в мутные зеркала кое-где оставшихся платяных шкафов.

Мир стал таким не более ста лет назад — когда произошло нечто, что теперь принято было называть Событием. Именно так, с заглавной буквы.

Что тогда творилось можно было догадаться, посмотрев на соседний дом — он стоял закопченный, оплавленный, угол стек воском со свечи, намертво запечатав крайний подъезд, а из середины дома, на уровне седьмого этажа, торчал костяк какого-то крылатого чудовища, врезавшегося в здание во время События. Стас с Иваном не раз до хрипоты спорили, что же это за тварь была, но к согласию так и не пришли.

Докурив, ведун аккуратно загасил окурок в специально установленной возле двери большой металлической пепельнице и, зябко передернув плечами, отправился обратно.

_________***_________

— Слушай, Вань, а оно нам надо? — с сомнением протянул Стас, разглядывая разложенные на верстаке снимки, — Это же аккурат посередь дороги Потерянного Поезда.

Палец Хромого уперся в тонкую нитку железнодорожных путей, проходящих совсем рядом с местом их предстоящей операции.

— Ну, это конечно не яблоки у тёти Зины таскать, но бывает и хуже. Просто еще одна гадость, оставленная нам милыми предками. В конце концов, не в туркестанские степи отправляемся. Опять же сто сорок монет, что, согласись, существенно.

— Так-то оно так, да ведь Новый год на носу, вот что меня беспокоит. Знаешь ведь — самое лихое время, лучше без нужды не высовываться.

— И снова ты прав, друг мой, — кивнул Иван, — только что же ты молчал, когда Акимыч нам песни пел?

— Так ведь сто сорок монет! — развел руками Стас и улыбнулся, — и опять же Сибиряку с Песчаником нос утереть.

— Но три дня, — хмыкнул Иван, — придется поднапрячься.

— Значит, нечего лясы точить, давай дело делать, — Хромой расчистил на верстаке место, сдвинув в сторону заготовки амулетов, костяную трубку с начатым хитрым узором и кучу прочей неопределенной мелочи. Неторопливо разложил оставленные приказчиком снимки, выровнял легкими касаниями, навис над получившейся картой, упершись ладонями в столешницу.

Иван же, что-то бурча

под нос, прошел к длинным книжным шкафам, что занимали дальнюю от входа стену огромной комнаты с низким потолком, служившей напарникам кабинетом, мастерской и, время от времени, столовой. Привычным движением достал с полки толстую тетрадь в кожаном переплете. Без такой тетради не обходился ни один уважающий себя вязальщик — в них заносились малейшие крупицы знания о существах, появившихся в мире после События, местах, где удалось побывать самому или услышать от других, легенды, слухи, заклинания и системы медитации, словом все, что могло однажды пригодиться и спасти если не жизнь, то душу, или суть, как называли вязальщики эту неопределенную субстанцию, позволяющую людям оставаться людьми.

— И кого мы там можем встретить? — не оборачиваясь, спросил Стас.

— Так, судя по всему, — листал плотные желтоватые страницы вязальщик, — Каблучки, Мальчика-отличника и Портфель. Всего троих. Не худший вариант. Кстати, если верить тем свидетельствам, что есть у меня, никто не видел их там вместе. Только поодиночке. Еще один плюс.

— Поодиночке, говоришь, — Стас не отводил взгляда от снимков, — это, конечно, хорошо. Будем надеяться, что нам хватит везения на весь остаток года.

___________***___________

Вышли задолго до рассвета.

Заперев двери и запечатав их знаком, Стас опустил в карман полушубка массивный ключ, подергал дужку замка и неторопливо поднялся по ступеням к притопывающему на морозе Ивану. До ближайшего постоялого двора с теплой конюшней предстояло еще прошагать мимо пары одиноко стоящих высотных домов — пустых, заросших ломкой белой мороз-травой, вывернуть к древнему, выгнувшему спину над заброшенной железной дорогой мосту и идти вдоль него.

Напарники размеренно шагали посреди улицы, внимательно поглядывая на темные окна и подъезды, хотя опасности не ждали — места были хорошо знакомые, не раз ими чищеные, но привычка везде и всегда соблюдать осторожность давно стала неотъемлемой частью их натуры. Потому и дожили они до своих лет достаточно здоровыми телесно, и в своем уме остались. Непроглядно-черное брюхо моста закрывало звезды, в глубине, под опорами, что-то шевелилось, попискивало, но, судя по ощущениям, угрозы не представляло — одна ночная живность ест другую, картина понятная и естественная.

Зажелтело впереди окошко постоялого двора, донесся запах свежего хлеба, всхрапнула чья-то лошадь — видимо, кто-то спешил, тоже встал до рассвета. Может, курьер, а может, купчик с вечера загулял да решил поутру проветриться.

Не заглядывая в дом, маги прошли к длинному бетонному ангару, в котором размещалась платная конюшня. Сонный служитель, потирая кулаком глаза, провел их к отдельному ряду узких стойл, из которых неслось тихое шипение.

Иван вывел сине-черного, пахнущего сухим горячим песком полоза, ласково потрепал по вытянутой морде. Тот сразу же извернулся и ткнулся носом в Стасово плечо, настойчиво шипя и пытаясь облизать его красным раздвоенным языком.