ДНК неземной любви
Шрифт:
– Кто же?
Ей показалось, что тон его дрогнул, изменился?..
– Это женщина.
– Женщина?!
– Мы знаем ее имя и фамилию, обстоятельства ее жизни и...
– Женщине такое просто не под силу. В газетах вон про маньяка бубнят, а маньяк – это всегда мужик.
– Это женщина, у нас есть тому доказательства.
– Жаль, что я сейчас такой пьяный, – Мартов наклонился к Кате. – Никак не врублюсь. Вы что же это, меня... нас... весь наш коллектив артельный предупреждаете – мол, будете ночью по бульвару после спектакля возвращаться,
– Молодая и очень красивая. – Катю вдруг «понесло», с этим пьяным парнем разговаривать было легко, свойски. Наверное, это ночи бессонные виноваты, бульвар, тело с изуродованной, лишенной пальцев правой рукой, штурм «Ямы», похожий на осаду крепости, тот чертов холостой выстрел, разом лишивший все смысла... сил... Если бы патроны были боевые, он бы ее, Лильку, убил и тогда... тогда какая разница... зачем вообще все: поиск, жертвы, надежды... Они бы сейчас сидели в кабинете здесь, в МУРе, а там, на проходной, появился бы портрет в траурной рамке и венок...
– Молодая и красивая, – повторила Катя. – И с ней самой сделали такое, что ее нельзя винить... Ее уже ни в чем нельзя винить, понимаете?
– Нет, – Мартов заглянул ей в лицо. – Тебе бы, детка, не мешало поспать.
– Ну что, пришли в себя, Мартов? – Дверь соседнего кабинета открылась, и на пороге возник оперативник. – Мозги проветрились? Можем продолжать?
Катя осталась в коридоре на банкетке одна. А потом увидела еще одну знакомую фигуру – в сопровождении начальника МУРа и столичного прокурора по коридору проследовал начальник управления судебного департамента Глеб Белоусов.
А потом в коридоре появилась Лиля.
– Идем.
Катя послушно пошла за ней. Лестница, третий этаж, коридоры. Еще одна лестница, переход в другое здание, КПП...
Это был следственный изолятор, та самая «внутренняя тюрьма на Петровке», про которую ходило столько рассказов. Вон из окна въездные ворота видны со стороны переулка и церквушка... Именно там, кажется, снимались сцены для телефильма «Место встречи изменить нельзя», когда счастливые сотрудники МУРа в свой выходной на автобусе едут копать картошку в колхоз... И Владимир Конкин... и Высоцкий...
– Ему пока оформили предварительное задержание, – сказала Лиля. – Пистолет-то у него настоящий.
А патроны холостые...
Кадош... нет, Скорпион – Катя теперь для себя именовала его именно так – сидел под конвоем в следственной комнате – уже без наручников. Когда они вошли, он молча встал.
– Привет, – он усмехнулся.
– Это ваш пистолет? – капитан Белоручка показала ему оружие.
– Зачем спрашивать?
– Зачем было стрелять?
– Я знал, что никто не пострадает. Вы не пострадаете.
– А я вот не знала, – Катя не могла не вмешаться. – Дай сюда, – она почти грубо отняла у подруги «макаров», как и в разговоре с Мартовым, ее снова «понесло»: – А я вот не знала... Скорпион... Трюк такой, да? Как там, на кладбище? Трюк? Стреляешь, а патроны холостые?
– Отдай, это не игрушка, – капитан Белоручка, кажется, все поняла.
– Подожди. Не суйся. Он, видишь ли, знал, что ты не пострадаешь... А я этого не знала. Я вот там на рожу твою смотрела... Эй, Скорпион... смотрела и видела, что ты стреляешь, что ты попал в нее, убил... И, знаешь, мне это не понравилось. Ты мне вообще не нравишься, Скорпион. Может, кому-то – да, может, Кристине... помнишь Кристину? Но только не мне.
– Вы что? – голос Скорпиона – секунду назад насмешливый, презрительный – дрогнул, как до этого и у Мартова. – Я не пойму, вы что? Что вы от меня хотите?
– Я хочу, чтобы тебя не было. – Катя с пистолетом в руках обошла его и встала у него за спиной. – Тут боевые патроны, я в кримлаборатории обоймы только что заменила... Лиля, молчи! Я видела, как ты стрелял. И мне это не понравилось.
– Вы что, белены объелись?!
– Всю эту неделю я ни одной ночи не сплю, трупы за тобой на бульваре подбираю. И мне это тоже не нравится. Пистолет у твоего виска. Двинешься – нажму спусковой крючок, а потом мы скажем, что... это ты сам. Что мы просто недоглядели... прокол-с... ну максимум неполное служебное за это после расследования инцидента... А где будешь ты?
– Вы... это была просто шутка... ну да, трюк... там же было полно народа, моих людей, и все они ждали от меня... я не мог... Но и вы тоже – вы ворвались в мой клуб, к моим гостям... я просто не мог иначе!
– А где будешь ты?
– Да прекратите же! – Кадош стиснул кулаки, и в этот миг Катя прижала дуло пистолета к его виску. – Ну, пожалуйста... я не мог, они считают меня сильным... я должен был доказать им всем... но вы же не пострадали...
– Значит, просто трюк? Холостые патроны, – сказала Лиля. – Ладно, так и запишем в протоколе. А на кладбище?
– На каком кладбище?
– На том, где свинью зарезали.
– Я не понимаю, о чем вы.
– У нас свидетели – работники кладбища, директор показания даст, сторож. Что там было той ночью?
– Ничего. Клянусь, ничего серьезного... Если хотите – еще один трюк. Приехали, надо было просто выпустить пар, развлечься, расслабиться...
– Значит, и этот трюк, и тот трюк – оккультный. Кровь мертвецам... И ничего серьезного? Без всяких последствий? – Лиля протянула руку, и Катя вернула ей пистолет.
Кадош-Скорпион дотронулся до виска, словно там был ожог.
– Это просто формальность... ритуалы... но многих это привлекает. Все непонятное всегда привлекает.
– А зачем вы разрыли соседнюю могилу? – спросила Лиля.
– Мы не трогали.
– Как это не трогали, не разрывали. Вот у меня протокол осмотра, могила некой Белоусовой Ларисы – повреждено надгробие, сломан памятник.
– Это не мы.
– Что же, по-вашему, могила сама собой вот так? – Случайно или намеренно капитан Белоручка спросила это совершенно особым тоном.