До гибели Матео
Шрифт:
– Вииидел.
– Кто?
– А не скажу. Вот принесёшь мне девятодесятку – тогда поговорим. А щаз убирайся.
– Да поймите же! Я маму ищу.
– А я – девятодесятку. Давай же поможем друг другу. Баш на баш, Конфеткина.
– Вы меня знаете? Кто Вы?
Бомж противно заржал. Повеяло гнилью и я инстинктивно отпрянула.
– Не нравится? Слишком вонючий сон для сна получается,– продолжил потешаться странный тип.
И тут внезапная надежда озарила меня:
– Я проснусь. Я обязательно проснусь.
– Вряяяд ли. Просто
– Я разберусь. Сон есть сон, он всегда кончается.
– Но Матео умрёт раньше,– сказал бомж и закашлялся. Поглядел на меня и добавил, – через 14 часов уже.
– Кто умрёт? – не поняла я.
– Матео.
– А кто это?
– Сама поймёшь. Если успеешь. А лучше неси девятодесятку.
– И Вы мне скажете, где моя мама?
– Неееет. Так мы не договаривались. Я скажу, кто звонил в двери. А мать свою сама ищи.
– Это нечестно! Я понятия не имею, что такое девятодесятка!
– Тихо!– бомж испуганно заозирался. И действительно, внутри распахнутой квартиры что-то зашумело.
Мой собеседник уловил мой порыв рвануться на шум и схватил за ногу:
– Тебе туда не надо. Девятодесятки там нет.
– Да чёрт с ней!– огрызнулась было я, но бомж с невероятной силой потянул меня за ногу назад и бросил на окно подъезда.
Пробив своим телом стекло, я рухнула в большой сугроб. Судорожно задышала и с трудом приподнялась. На уровне третьего этажа зияла дыра в окне, до которой было не добраться. Подъезд я тоже не смогла открыть, так как ключи вылетели где-то во время полёта.
Надо позвать на помощь. Но кого? Двор всё так же пуст. А если это действительно сон?
И я побрела из двора на улицу. Ожидала увидеть её такой же безлюдной и удивилась, когда оказалась в плотном людском потоке. К кому же обратиться за помощью? Все так спешат, у всех дела. Да никто и слушать не станет историю про пропавшую маму и бомжа с его загадочными девятодесятками.
Единственный человек в этой толпе ,кто с интересом смотрел на меня, был распространителем листовок.
– Вот возьми,– сказал он, протягивая бумажку.
– Нет, спасибо.
– Бери, бери. А то мамку так и не найдёшь.
– Что?– ахнула я. Неужели тут все связаны каким то заговором? Да что же это такое?
В листовке была реклама магазина часов со странным названием ОМОМ. Я удивлённо посмотрела на парня:
– А как мне это поможет?
– Ну, если будешь тупить, то никак. Или у тебя есть варианты куда пойти?
– Нет. Но это же обычный магазин, так?
– Почти. Только там часы необычные.
– Песочные? Солнечные?
– Бери круче.
– А какие же?
– Остановившиеся, – молодой человек хитро подмигнул,– там и твои есть.
– А твои?
– И мои тоже. Вот раздам все листовки и куплю их.
– Но разве кто-то покупает остановившиеся часы?
– В мовсе сплошь и рядом.
– В чём? – не поняла я.
– Ты попыталась проснуться и не смогла, верно? Догадываешься почему?
– Так
– Ну как посмотреть. Технически да, но проснуться раз не получилось, то вариантов немного.
Ты снотворное пьёшь?
– Нет.
– Может травма головы? Летаргическая хрень какая-нибудь.
– Да нет. Я уснула у сестры на коленях.
– Ты в этом уверена?
– Это последнее, что я помню.
– И где твоя сестра?
– В школе наверно. Я её не видела сегодня.
– Тогда, симпатяжка, у меня для тебя плохие новости. Судя по тому, что я услышал, ты не можешь выбраться из сна по очень уважительной причине. Ты умерла там и тебе некуда возвращаться.
– Как умерла , – внутри у меня всё похолодело, – вот же я.
– Ну, это ещё не 100%. Может ещё не умерла. Но за этим дело не станет, раз ты в мовсе.
– Да что ещё за мовс такой???
– Мовс – это аббревиатура. Ты в мире общего вечного сна, Конфеткина.
ГЛАВА 2 (До гибели Матео 13 с половиной часов)
Я сидела прямо на тротуаре, среди снующих людей, и в оцепенении смотрела вокруг. Стесняться было поздно, да никому до меня не было дела ,даже парень, раздающий листовки, отвернулся и продолжил свою работу.
– Улица Дзен-Ржевского? – вдруг удивлённо прочитала я табличку на доме.
– Ну да, – буркнул парень, не оборачиваясь.
– Я узнаю эту улицу. Только она Дзержинского. Прямо на выходе из моего двора.
– Ну да. Всё как в жизни.
– Но это в моей жизни. Если мовс – мир общего сна, то что видят эти люди?
– А ты их в расчёт не бери. Они почти ничего не видят, несутся , не разбирая дороги. Даже листовки не берут.
– Зачем же ты их раздаёшь?
– Думаешь моя работа бесполезна? Но тебя-то я нашёл. Есть и другие, кто не прошли мимо. Только для них улица Дзен-Ржевского выглядит по-другому. Как отголосок их прошлого. На этой улице миры смешиваются.
– А они все тоже умерли? – кивнула я на снующих людей.
– Не все. Даже более того, большинство из них спасут. Хотя они на грани жизни и смерти. В принципе каждый наш сон идёт по этой грани.
– Как так? Мы же спим каждую ночь!
– И каждую ночь рискуем. Этим спешащим повезло. Они пронесутся мимо и проснутся. А ты вот нет.
– Но почему?
– Ну тебе же дворик дали, – парень наконец повернулся и кивнул в сторону прохода между домами, откуда я недавно вышла, – думаешь откуда я знаю, что ты Конфеткина. Это теперь твоё именное место в мовсе. Ты к нему привязана, понимаешь. Эти люди пробегут мимо, а ты так не сможешь ,потому что прописана здесь. С новосельем кстати.