До и после запрета КПСС. Первый секретарь МГК КПСС вспоминает…

Прокофьев Юрий Анатольевич

Жили, когда строили (а приезжали обычно на три дня — пятницу, субботу, воскресенье) в старом доме Тамариной бабушки. Он врос в землю в буквальном

смысле слова, так как лаги сгнили и половые доски лежали прямо на земле. Из всех щелей дуло. Спали мы в свитерах, и по утрам были случаи, когда примерзший рукав приходилось отрывать от стены. После работы нас ждали «ножки Буша» и бутылка водки, а затем прогулки по морозному воздуху.

Радовались каждому купленному кирпичу, каждой прибитой доске. Дом процентов на семьдесят построили сами, только потом, приглядевшись к нам, стали помогать деревенские жители. Колодец выкопали, насос наладили, баньку соорудили. Сад подрос.

Дом, как известно, быстро не делается, особенно деревенский. То тут надо что-то прибить,

то здесь подправить. Наконец, как мне казалось, мы закончили. Крепкий дом, удобный. И красивый. Осталось только наличники покрасить.

Это было жарким летом 2002 года. Уехал я утром в Москву, а вечером звонит жена: «Юра! Дом сгорел!» Слава богу, хоть все живы остались. От тюрьмы и от сумы не зарекайся. Тюрьма меня миновала. А сума? Нельзя надеяться на случай. И стал я строить дом заново. Вот и внуки подрастают, надеюсь, тоже помогут.

А сына своего я назвал Дмитрием — в честь Дмитрия Донского, Великого Князя Московского и Владимирского — честно и мужественно служившего Родине. Мысли об этом двигали и двигают мною все это время. Я был и остаюсь патриотом своей страны. А Дмитрий Донской — это собиратель земли русской. Государственник.