До конца своих дней
Шрифт:
– Латур женился бы на Эдите-Энн?
– Я говорю про тебя. Это ты должен на ней жениться, Ланс. Она беременна от тебя.
– Беременна? – Ланс похолодел. Боже правый! Если мама узнает, она с него сдерет заживо кожу. Позволить себе такое с кузиной Гинни!
– Врет она все! Не верь ей, Гиневра-Элизабет! – взмолился он, хватая Гинни за руку. – Ты же знаешь, что она всегда старалась нас поссорить!
Гинни вырвала руку и презрительно посмотрела на него.
– Нас больше нет! И ссорить нас нет нужды. Я замужем, Ланс. Я поклялась быть Рафу женой до конца
Ланс отшатнулся.
– Как, ты позволила ему соблазнить тебя?
– Ничего подобного, я сама его соблазнила. И когда только до тебя дойдет, Ланс, что он мой муж, что я его люблю и что тебе придется оставить меня в покое?
С этими словами Гинни вышла из кухни. Ланс был разъярен. Эта избалованная стерва хочет сломать ему жизнь, обратить в прах все его мечты. Нет, он ей еще покажет! Она поймет, кому она принадлежит душой и телом!
Надменная королева Гиневра еще приползет к нему на коленях и будет умолять жениться на ней.
– «До конца своих дней»! Ха!
Гинни почти бежала по дорожке. «Питер! Поль! Кристофер!» – звала она детей. Шли часы, а папа все не просыпался. У нее было неспокойно на душе, а после разговора с Лансом ей вдруг захотелось удостовериться, что с детьми все в порядке. В голове у нее тикали часы, неумолимо отсчитывая минуты и часы. Она уже так давно уехала с острова! Умом Гинни понимала, что Патрик и Джуди вполне способны постоять за себя, но ее душу томило предчувствие надвигающейся беды. Если папа не проснется в ближайшее время, придется возвращаться домой в темноте.
Куда же подевались дети?
В довершение всего тучи заволакивали солнце и в воздухе запахло грозой. Ночью и так трудно найти дорогу в дельте, а если еще пойдет дождь, это будет просто невозможно. Гинни представляла себе, как двое старших детей ждут ее в доме и как на них постепенно надвигается темнота. И одновременно она представляла себе, как ее папа испускает последний вздох до того, как она успеет с ним поговорить. «Держись, Джуди, – шептала она. – Я постараюсь приехать поскорей».
И тут Гинни увидела мальчиков, они были на пристани и с ними о чем-то разговаривал Ланс. Когда она позвала их, Ланс вежливо улыбнулся и ушел. Ну и что? – убеждала себя Гинни. Почему бы ему не поговорить с мальчиками? Но чувство тревоги все нарастало.
– Гиневра-Элизабет!
Кто-то тронул ее за плечо. Гинни дернулась от неожиданности и, обернувшись, увидела Джервиса.
– Ой, дядя Джервис, я и не заметила, как вы подкрались сзади.
– Я не хотел тебя напугать, – сказал он. – Просто увидел, что ты гуляешь в саду, и решил, что давно не беседовал со своей племянницей.
Он старался говорить ласково, но Гинни чувствовала фальшь в его словах.
– Мне сейчас некогда беседовать, дядя Джервис.
– Извини, если я был с тобой немного резок, но у нас всех сдают нервы. Болезнь твоего отца – нелегкое испытание. А тут еще ты...
– Если вы опять будете требовать, чтобы я вышла замуж за Ланса...
– Ничего подобного. – Он с отеческим видом покачал головой. – Надеюсь, у тебя
– Дядя Джервис...
– Боюсь, что тут есть и моя вина. Мне надо было тебе рассказать... Может, вся эта история тебе кажется очень романтичной, но ты должна наконец уяснить, детка, что он просто мстит Маклаудам.
– Сомневаюсь. Мы с ним говорили на эту...
– Он тебе рассказал, почему твой папа выгнал их семью на улицу?
Ну что ж это он не дает ей договорить ни одной фразы! Однако Гинни замолчала и стала слушать.
– Мне неприятно об этом говорить, – со вздохом сказал Джервис, – но ты взрослая женщина, и тебе пора узнать правду. Твой отец хотел сделать мать Рафа своей любовницей. Он только поэтому и сдавал землю Дэвиду Латуру, поэтому и обещал никогда его не сгонять и всячески морочил ему голову, что хотел, чтобы эта женщина оставалась в его власти.
«Неправда!» – мысленно воскликнула Гинни, но тут же вспомнила ссоры между папой и мамой. Почему Аманда так часто плакала? Почему папа запирался у себя в кабинете с бутылкой виски?
– Неправда! – упорствовала она. – Я не верю! Папа обожал маму.
– Это так, но он с детства привык считать, что владельцу поместья позволено все. Почему бы ему не иметь и жену и любовницу? Но Мари Латур не соглашалась на его домогательства и продолжала упорствовать, даже когда умер ее муж. И тогда со злости Джон ее выгнал. Я своими ушами слышал, как он велел ей убираться на все четыре стороны – и ее сын это тоже слышал. Хотя он был еще совсем мальчишкой, Раф выкрикнул ему в лицо, что когда-нибудь с ним посчитается.
Бедный Раф, подумала Гинни. Как это похоже на него – ни слова не сказать ей о жестоком поступке ее отца. В отличие от Ланса он не имеет привычки наушничать.
– Таким образом, в том, что Латур тебя похитил, виноват Джон, – продолжал дядя Джервис, – но и я отчасти тоже. Я до сих пор считаю, что он плутует, играя в карты, и обчистил меня в тот раз обманом, но он такой ловкач, что доказать ничего невозможно. Проснувшись поутру, я вдруг узнал, что должен ему кучу денег. Такую сумму мне просто негде взять. И то, что он потребовал за тебя выкуп, равный моему проигрышу, никак не может быть совпадением.
Да, наверно, этих денег Рафу хватило бы, чтобы расплатиться с банком, подумала Гинни.
– Так вы заплатили ему выкуп?
– А зачем? Ты же вернулась домой живая и невредимая.
Значит, ему и в голову не приходило расстаться хоть с одним пенсом, чтобы спасти ее жизнь. А еще разглагольствует о родственной любви!
– Я вернулась не к вам, – жестко сказала Гинни. – Я приехала, чтобы достать деньги, которые нужны Рафу.
– Нет, подожди...
– Это вы подождите! Вы немало выручили на турнире, и часть этих денег принадлежит мне. Так что я предлагаю вам расплатиться с моим мужем. А не то я выведу вас на чистую воду и все узнают, что вы по уши в долгах.