До конца своих дней
Шрифт:
Гинни увидела, как ее кузина негодующе вспыхнула, и подумала, что она откажется. Но Эдита-Энн не смела спорить с отцом. Черная как туча, она последовала за ним из столовой.
– Он прав, – сказал Ланс, как только они вышли. – Это, наверно, мой единственный шанс получить тебя в жены.
– Но разве тебе не кажется, что это дурной тон? Я буду себя чувствовать как кусок говядины, вывешенный в грязной витрине мясника.
– Напротив. – Ланс встал рядом с ней. – По-моему, это очень романтично. Представь себе, как все будет. Съехавшиеся со всех краев рыцари бросаются
– Ты уверен, что всех победишь?
– Неужели ты сомневаешься?
Гинни невольно вспомнила Рафа Латура. Но это было давно, в драке между детьми, да и кто сказал, что Раф примет участие в турнире? Он ненавидит Маклаудов и считает ее тщеславной, эгоистичной и ограниченной.
– Нет, я в тебе не сомневаюсь, – ответила она, но в голосе ее все же слышалась неуверенность.
– Не забывай, – сказал Ланс, – что я буду стремиться к победе как никто другой, ведь это мой единственный шанс. Неужели ты думаешь, милая, что он уплывет у меня из рук?
Он говорил с такой убежденностью, что сомневаться в нем было просто недостойно. Он просил, чтобы она верила в него, но на карту, в конце концов, была поставлена ее репутация, и она ответила:
– Не знаю, Ланс.
– Судьба дает мне эту возможность завоевать тебя, и я ее не упущу. – Ланс опустился на одно колено и взял руки Гинни, которая была тронута его явной искренностью. – Бедняжка Гинни, ты напугана, и я не могу тебя винить. Но подумай, если твой отец согласится на условия турнира, он не сможет помешать нашему браку. Ланцелот выедет на поле и завоюет свою Гиневру. А это значит, что мы с тобой станем хозяевами Розленда и осуществим все свои мечты.
Слушая его, Гинни представила себе, какое красочное зрелище будет представлять собой турнир и как это все будет романтично. Да какая еще девушка получала столь эффектное предложение руки и сердца? Глядя на дорогое знакомое лицо, Гинни почувствовала прилив любви к своему храброму, верному рыцарю Лансу, который поклялся любить и защищать ее до конца своих дней.
– О Ланс, если ты уверен, что победишь...
Он поднес ее руку к своим губам и пылко проговорил: ты моя, леди Гиневра, и я буду биться насмерть с любым, кто попытается тебя отнять.
Он страстно смотрел, на нее и Гинни показалось, что он ее сейчас поцелует. Она ждала этого, надеясь, что его поцелуй изгонит из ее памяти колдовское прикосновение губ Рафа.
Но Ланс только глубоко вздохнул, поднялся на ноги и потянул ее за собой.
– Пойду скажу твоему папе и дяде, что ты согласна. Надо решить, как организовать турнир. Чем скорее я его выиграю, тем скорее мы поженимся.
Он отпустил ее руки и шагнул к двери. Гинни, до которой вдруг дошло, на что она согласилась, попыталась его удержать:
– Не уходи, Ланс. Мне страшно...
– Не бойся. – Нежно улыбаясь, он коснулся ее лба кончиками пальцев. – Я же всегда с тобой. Пусть тебе сегодня приснится наше счастливое супружество, дорогая.
С этими словами он повернулся и вышел, оставив Гинни в сомнении и страхе. Глядя
Эдита-Энн стояла в темноте конюшни, опершись спиной о стенку пустого стойла. Она все еще кипела от негодования и, закончив работу на кухне, решила, что ей лучше всего спрятаться в конюшне. Поскольку за исключением кобылы, которую ее отец оставил для себя, всех породистых лошадей продали с аукциона, в конюшне Эдита-Энн могла остаться наедине с собой.
Весь ее гнев был направлен на Джервиса Маклауда. Она никому не сказала ни слова, когда он продал дорогую обстановку брата, чтобы заплатить свои собственные все возрастающие долги, но это... это предательство она не могла ему простить. Неужели отец не знает о ее чувствах к Лансу? Как же он мот предложить его Гинни на серебряном блюде?
У Эдиты-Энн загорелось лицо при воспоминании о свидании с Лансом в этом самом стойле на прошлой неделе. Он говорил, как она красива, как желанна, и она ему поверила. А когда он стал ее целовать и гладить ее грудь, она поняла, что это любовь. Папа никогда не согласится на ее брак с Лансом, но как Ланс взволновал ее своими ласками! Она, наверно, позволила бы ему потрогать не только грудь, если бы в соседнем стойле не фыркнула кобыла. Это привело ее в чувство, и она остановила Ланса – и себя. С того дня Ланс смотрит на нее знойными глазами, и она уверена, что эта сцена непременно повторится.
То есть была уверена до сегодняшнего дня.
За обедом, перехватив несколько взглядов отца в сторону Ланса, Эдита-Энн с ужасом поняла, что брак Ланса с Гинни предрешен. Ослепленный мечтой о Камелоте и воспоминаниями о былых подвигах, Ланс не хочет замечать, что Розленд пришел в такой же упадок, как и его собственная усадьба. Но что руководит ее отцом? Зачем ему нужно, чтобы Ланс женился на Гинни? У Эдиты-Энн не было иллюзий насчет отца. Джервис Маклауд не станет стараться, если эти старания не обещают барыша.
Вдруг дверь конюшни скрипнула, и Эдита-Энн увидела теплый огонь свечи. Вошли Джервис и Ланс. Она инстинктивно попятилась в глубину стойла. Сжавшись в комок в углу, она лихорадочно вытирала руками глаза, еще не хватало, чтобы эти двое – главные люди в ее жизни – увидели ее в слезах!
– Может, все же останешься, – говорил Джервис. – Эдита-Энн постелет тебе в комнате для гостей.
Нет, каково, сердито подумала Эдита-Энн. Он, видно, считает ее рабыней, Эдита-Энн сделай то, Эдита-Энн сделай се!
– Спасибо за приглашение, но, если вы позволите мне взять вашу кобылу, я лучше съезжу домой и вернусь утром, – с тихим смешком сказал Ланс. – Надо предупредить маму, чтобы она готовилась к отъезду из старого дома.
Отъезду? У Эдиты-Энн упало сердце. Куда они могут уехать – у них же нет денег! Бедный Ланс, подумала она, представляя, как воспримет эту новость его мать. Трудно себе представить, чтобы разборчивая леди Бафорд согласилась жить в маленьком городском домике.
– Должен признаться, – продолжал Ланс с еще одним смешком, – я не думал, что вам удастся уговорить вашего брата провести турнир.