До конечной
Шрифт:
Я забываю дышать.
Смотрю на него, не способна отвести глаз. Его взгляд, слегка уставший и чуть прищуренный, долго блуждает по моему лицу. Изучает, пытается вспомнить хоть какую-то деталь из прошлого. Он смотрит лишь в глаза, а меня с ног до головы накрывает волной жара. Огонь просачивается в каждую дрожащую клеточку моего тела и начинает пылать невыносимой тоской по нему.
Задыхаюсь, переминаясь с ноги на ногу. Жду, когда Женя промолвит хоть слово. Попросит подойти ближе. В конце концов извинится! Но он по-прежнему молчит. Устало откинувшись на своё кресло, доводит
— Здравствуй… те... — первой нарушаю тишину, не выдержав эмоциональное напряжение. Ещё бы секунда молчания, и моё сердце лопнуло бы, как сдавленный стеклянный бокал. — Я принесла пижаму. Ты просил…
— Здравствуй, Яна, — наконец его речь прорывается наружу, и я облегчённо вздыхаю. — Отец, мама, знакомьтесь, это Яна.
А дальше он снова замолкает, какое-то время подбирая в голове слова.
Кто я теперь для него? Просто Яна?
— …Девушка, о которой я вам рассказывал, — добавляет он, усложняя мне и без того нелёгкую жизнь.
«Всего лишь девушка, о которой он им рассказывал…»
Устремляю несмелый взгляд сперва к женщине. Она также растерянно смотрит на меня, губы пытаются дрогнуть под давлением робкой улыбки. Ей примерно лет 50-55. Худенькая, темноволосая, с такими же тёплыми карими глазами как у сына. Не заносчивая, похоже, что добродушная, как и остальные члены этого семейного круга. Иначе бы сейчас никто здесь не стоял и не пытался бы знакомиться с матерью их будущего внука.
Отец Жени выглядит немного постарше. Хмурая складка озабоченности на лбу, внимательный, цепкий взгляд, кажется, пробирает до глубины души и заставляет слегка теряться под его натиском. Седина придаёт ему солидности. Телосложением он чуточку плотнее Евгения. Имеет стройное, подтянутое тело, как у офицеров.
Типичные представители среднего класса, без барских замашек, но с аристократическими чертами.
— Здравствуй, Яна. Я, Дмитрий Владиславович, — мужчина, оттолкнувшись от стола, подходит поздороваться со мной, а я едва не ахаю, замечая за его широкой спиной материализовавшийся букет моих любимых цветов. Пожимаю его тёплую ладонь, переводя рассеянный взгляд на Женю и обратно.
Неужели что-то вспомнил? И для кого эти чудесные пионы? Боже, зачем столько испытаний на мою голову? А если они предназначались не мне, а для его матери?
— Очень приятно, — лепечу я, безумно волнуясь.
Дмитрий Владиславович смотрит на меня несколько секунд, и глаза его становятся грустными, сочувствующими, внимательными, какими смотрят родители на своих детей, когда те нуждаются в поддержке. Тысячу раз представляла свою встречу с родным отцом и была готова выслушать его и понять, но судьба не дала мне такого шанса, так почему я должна лишать Тима и своего малыша ощущений, которые я сейчас испытываю?
— А это, Анна Николаевна, — подводит к своей жене и передаёт мою руку в женские шероховатые ладони. Сразу чувствуется, мама без дела не способна сидеть.
— Здравствуй, Яночка, — сжимая одной рукой мою кисть, вторую подносит к моему виску, касается дрожащими пальцами прядей волос и аккуратно заводит их за ухо, чтобы разглядеть меня получше. — Сочувствую
В этот момент меня пробирают настолько трепетные, щекочущие душу эмоции, что хочется капитально разреветься. Кажется, эта женщина одним прикосновением забрала половину моих тревог. Её глаза начинают блестеть как и мои. Захлестнувшие душу чувства, выталкивают слёзы наружу. Боюсь сморгнуть их, чтобы они не скатились по щекам и не выдали мои слабости, не заставили жалеть меня ещё больше.
— Не переживай, дочка, он о тебе все уши нам с матерью прожужжал, пока его не коснулась амнезия. Яночка то, Яночка это… Яночка самая-самая… — докладывает Женин отец, похлопывая меня легонько по плечу в знак поддержки. — Даст Бог, всё наладится. Раз он тебя выбрал, значит ты ему по сердцу. Нам с матерью нужно от вас только одно — чтобы вы были счастливы. Запомните: счастливые дети бывают только у счастливых родителей!
— А как же Стелла? — не могу не задать наболевший вопрос.
— Отец, — Женя тут же встревает в разговор, — вы с мамой можете здесь осмотреться, пока мы с Яной поговорим наедине. Затем мне понадобится твоя помощь. Отнеси, пожалуйста, мои вещи в ванную. Я скоро приду.
Глава 18. Точки соприкосновения
Яна.
Когда за родителями Евгения закрывается дверь, в кабинете воцаряется тишина.
Нам обоим трудно подобрать слова, чтобы, наконец, высказать друг другу наболевшее за последние сутки.
Как же так?
Ещё вчера мы были так близки, а сейчас между нами стоит непробиваемая, холодная стена. Мне безумно хочется его обнять, зацеловать каждый ушиб, каждую царапину, пострадавшее плечо, лицо, губы, по которым я слишком сильно соскучилась, но вместо этого я стою как вкопанная и пялюсь на дверь.
— Яна, — бархатный голос, коснувшись спины, вынуждает вздрогнуть.
Каждый раз реагирую на него, как в первый. Пробирает до мурашек. Сердце превращается в напуганную в клетке птицу, трепещет, разгоняя по телу волнующие вибрации.
Оборачиваюсь, устремляю взгляд на любимого мужчину, но по-прежнему молчу.
Женя, оценивая меня тёплым взглядом, тянется к букету.
Замираю, не веря своим глазам. Хочется разреветься от радости и броситься ему на шею, но я вовремя сдерживаю сердечный порыв, опасаясь всё испортить.
— Эти цветы для тебя, — поднимается с кресла, прикладывая максимум усилий.
— Не нужно вставать, сиди! — бросаюсь к нему, чтобы поддержать, но Женя выравнивается до того момента, как мои руки смыкаются на его обнажённой пояснице. Пиджак, наброшенный на плечи, сползает к ногам.
Родной запах моментально ударяет в нос, кружит голову, окутывая волной жара. Прикосновение к горячему телу поражает разрядом тока, напоминает взрыв фейерверка в душе. Ещё чуть-чуть и я сама потеряю равновесие, захлебнувшись глотком эйфории…