До начала
Шрифт:
— Иди за нами, если хочешь. Я никуда его не увожу.
Мой охранник неуверенно смотрит на него, но всё же опускает пистолет и подталкивает нас к двери в прихожую.
А внутри дома бушует буря посильнее той, что снаружи. Эйвери продолжает бороться с Уитом и доктором, которые пытаются его успокоить. Мужчина, охранявший Уита, ругается в кабинете с О'Доннелом, который неуверенно возится с компьютером, пытаясь перезагрузить систему электрической изгороди. Двое охранников, приведшие нас сюда, без посторонних приказов не могут решить, куда нас вести. И прежде чем они
— Стой на месте, — приказывает один из охранников.
— И не надейся, — бросает ему Холли, продолжая идти наверх.
— Я не шучу, спускайся, сейчас же, — настаивает охранник.
— Тогда вперёд, пристрели меня, — отвечает она, поднимаясь на второй этаж. Холли вопросительно смотрит на меня. Я киваю в сторону правого коридора, и она исчезает. Первый этап нашего плана завершён: мы воссоединили Холли с Барсуком. Теперь надо как-то вывести их отсюда и выбраться самим.
Я смотрю на Джуно. Она заметила, как мы с Холли обменялись взглядами, и по ее глазам я вижу – она удивлена, не узнает меня. Я усмехаюсь, она прищуривается. Джуно не понимает, что здесь происходит, а уж я-то знаю, как она ненавидит, когда не может сама полностью контролировать ситуацию.
Один из охранников идет за Холли на второй этаж. Тот, что остался, тычет в нас пистолетом и ведет в библиотеку без книг. Отец не отпускает мою руку и продолжал стоять на своём:
— Мне с сыном надо поговорить наедине, — говорит он охраннику. Парень почти готов взорваться, но тут из кабинета высовывается голова Нарсела.
— Делай, что говорит этот человек, — кидает он.
Значит, охрана уже у отца в кармане. Как предсказуемо.
Парень подходит к двери рядом с кабинетом и говорит:
— Можете поговорить в спальне. Но больше никуда в доме не суйтесь.
Мой отец тащит меня в сторону спальни. Я оборачиваюсь и вижу, что охранник заводит Джуно и её отца в библиотеку.
Люди моего отца останавливаются у двери спальни.
— Ждите снаружи, — приказывает отец, и они становятся по обе стороны двери, отец закрывает её за нами. И прежде чем я успеваю хоть что-то сделать, он бьет меня по лицу. Сильно.
Очень хочется прикоснуться к горящей коже - не могу поверить, что отец поднял на меня руку. Но вместо этого стою неподвижно и позволяю ярости внутри меня вскипать, подниматься всё выше в груди, выплёскиваясь и разжигая пламя в голове. Сейчас, я сплошной вулкан боли. Тысячи атомов подавляемой многие годы боли были рассеяны по моему телу. Я похоронил их и разделил, чтобы они никогда не слились воедино и не привели к катастрофическому взрыву. Но пощёчина моего отца за одну секунду объединила их и сформировала огненное ядро из бушующей внутри лавы. Такое ощущение, что из каждой поры моего тела сейчас идет пар.
— Какого чёрта ты творишь? — шипит отец.
— То, что должен, — отвечаю я, ни один мускул не дернулся на моем лице. «Держи все в себе», — твержу я, глядя на пульсирующую жилку на отцовской шее.
— То, что должен, — эхом повторяет отец. Сложив на груди руки, он проходит мимо меня
— А значит, в данном случае ты должен идти против своего отца и срывать одну из крупнейших сделок в его карьере? Да нет, самую крупную сделку в его карьере!
— Я просил тебя помочь мне, — продолжает он. — А что сделал ты? Ты украл мой контакт прямо у меня из-под носа и привёз его моему конкуренту.
— Ты вообще себя слышишь? — недоверчиво спрашиваю я. — Это как раз самая смехотворная вещь из того, что произошло. Ты похитил девушку-подростка и держал её в заложниках у себя дома!
Отец качает головой.
— Все это относительно. Да, я на неё давил, но она всегда могла уйти... Если бы захотела. И если бы ты не вмешался, уверен, мы бы с ней пришли к соглашению. Фактически, я до сих пор на это надеюсь.
— Ты заблуждаешься, отец. Джуно никогда не станет помогать тебе добровольно. Тебе пришлось бы заставить её. А значит, ты недалеко уйдёшь от этого больного на голову Эйвери, —заявляю я, кивая на дверь. Где-то в доме до сих пор слышны крики Эйвери.
— Сила всегда необходима в переговорах. Вопрос лишь в том, скрытая она или... — мой отец тщательно подбирает слово, — ...или явная.
Я смотрю на него, и в голове все крутится вопрос: когда обман и мошенничество настолько въелись в его личность, что он сам стал верить своей лжи? Отец ждет от меня ответа, но я не собираюсь доставить ему такого удовольствия. Наконец он качает головой.
— Майлс, ты даже не представляешь, насколько опасна ситуация, в которую ты попал.
— Правда? — спрашиваю я и задираю футболку.
Отец замечает след от огнестрельного ранения и судорожно вдыхает.
— Господи. Что случилось?
Впервые с нашей встречи он выглядит действительно потрясённым.
— Меня подстрелили, — отвечаю я.
— Кто? — уточняет отец.
— Один из охранников Эйвери. Они преследовали нас в Лос-Анджелесе, когда мы сбежали из твоего дома.
— Что?!
Отец вскакивает и распахивает дверь.
— О'Доннелл! — орет он. Спустя пару секунд О'Доннелл появляется в коридоре.
— Ты знал, что моего сына ранили?
— Это был не я, — отвечает охранник, его глаза широко раскрыты.
— Это был не он, — подтверждаю я.
— Значит, твой напарник ранил его? — уточняет отец, и его голос звучит угрожающе.
— Он стрелял в него. Но я не знал, что в мальчика попали, — рассказывает О'Доннелл. — А сразу после этого наш джип перевернулся, и я был занят спасением своей жизни.
— Достаточно, — прерывает его отец и захлопывает дверь прямо перед лицом охранника.
— Я почти умер, — продолжаю я. — Джуно спасла мне жизнь.
Я замечаю, как лицо отца перекосилось от боли. Всего на долю секунды на нем отразилось беспокойство обо мне. Это самое близкое к любви чувство, которое он мог подарить мне за все эти годы, и мой вулкан остывает на пару градусов. Этого достаточно, чтобы моя маска безразличия сползла. И отец, как акула, замечает моё слабое место и начинает бить по нему.