До наступления первого Дня
Шрифт:
Для полной радости только в топи попасть осталось, с отчаянием думал Виктор, все чаще и чаще опираясь при ходьбе на острогу, как на дорожный посох.
Луг уже покрывали осока да стрелолист. А вдали, уже по обоим берегам колыхались камыши.
Речка неукоснительно направлялась к болоту. Значит, вскоре точно он окажется лакомым кормом местных комаров.
Через некоторое время стали попадаться низкорослые кривые березки вперемежку с такими же неказистыми ивами, покрытыми почти до крон зеленным мхом.
Кроссовки уже оставляли
Насколько мог вглядеться Виктор вдаль, видел только пойму, покрытую ядовито цветущим болотом.
Настроение резко упало. Тем более, что солнце уже близилось к закату. Лягушачий хор тоже постепенно набирал обороты. Но Виктор упорно продолжал шествие по берегу, потому как отступать было некуда. Корабли еще вчера сгорели дотла.
Ночь скоро должна была окончательно застать его на болоте, к тому же, оказывается, кишащим змеями.
Нужно было озаботиться костром, чем он вплотную занялся. Собрал веток вокруг, сухого мха, выбрав для ночевки одну из большущих кочек.
Виктор уныло дремал у костра, обдумывая свою горестную судьбу, как вдруг, словно из-под этой самой кочки, перед ним образовался маленький старикашка в ночной сорочке не первой свежести.
От неожиданности вздрогнул, но быстро взял себя в руки и медленно поднялся навстречу долгожданному гостю.
— Добрый вечер, отец, — промямлил он, как можно стараясь вежливо. — Вы откуда?
Старик явно не спешил отвечать. А продолжал стоять как пень, просто уставившись на Виктора.
— Вы из какого села, отец? — снова спросил Виктор, надеясь сейчас же разобраться со своим месторасположением. Но на старика его слова снова не подействовали. Все еще молча, изучал Виктора. Причем, пристально с ног до головы и обратно.
Тут Виктор догадался, что пришлый, наверное, не знает русский, потому и не отвечает ему. Он решил воспользоваться самым древним языком общения, эсперанто жестов. Он показал на себя и произнес: «Виктор». Подумав, добавил: «русский». Потом показал на старика. Но тому, видно и язык жестов не очень был знаком; только продолжал молча лицезреть его.
Виктор несколько раз повторил попытку общения жестами, при этом перечисляя все вокруг болотные атрибуты, но все без толку. Наконец, ему надоели попытки разговорить бестолкового гостя. Махнув рукой на это бесперспективное дело, снова молча, присел к костру.
Старик тут же опустился напротив, продолжая в упор разглядывать Виктора.
В этой гляделке они провели минут десять, прежде чем старик поднял свой зад от кочки, махнул лапкой, приглашая идти за ним, потопал в глубину болота.
Виктор тоже спешно поднялся, не забыв свою острогу, которым он постоянно отталкивал с пути ползучих гадов, и пустился за стариком прямо по воде, как оказалось, по броду.
В темноте он опасался потерять из виду шустрого старичка, что грозило ему очутиться уже в тине или в воде в обществе ядовитых змей. Потому, резво прибавил шагу. И
Оно стояло прямо на болотной воде, окруженное гигантскими серо-бурмалиновыми кувшинчиками, один из которых он принял за ночную сорочку старика. Эти построения большим напрягом могли претендовать называться селом.
Так называемое село было просто нагромождением домиков, собранных из камышей, и собранных на стволах карликовых березок, как на сваях. Просто куча избушек на курьих ножках. Кстати, как сразу ему показалось, совсем без окон, без дверей.
«Ладно, — подумал он еще, больше злясь на свою судьбину. — Тут уж точно не смогу достать сигареты».
Впрочем, на его безрыбье и самокрутка рыба.
Он не успел обдумать увиденный архитектурный изыск, как со всех сторон из этих домиков высыпали в них прописанные. Уж это было нечто!
Мало что все, от мала до велика, были в точно таких же замызганных ночных сорочках-кувшинчиках, так еще рожи у всех, независимо от возраста и пола, были одинаковы со стариковским.
Но удивление его непомерно возросло, когда жители странного селения заговорили. Вероятнее всего, обсуждали именно его персону. Они все разом заквакали, похлеще истинных обитателей болот, самих лягушек. Но, в отличие от тех, кажется тут, всё же, присутствовали признаки речи.
При этом они еще и разом начали приближаться со всех сторон к Виктору, пока не образовали вокруг него плотное кольцо, беспрерывно продолжая громко квакать меж собой.
Виктор стоял посередке, возносясь на две головы выше самого высокого среди них. Иронически улыбаясь, дожидался конца, происходящего вокруг фарса.
Теперь у него не было сомнений, что его занесло, с легкой руки аномальных туч, в какую-то неведомую страну. А может и в целый неведомый мир…
О таких историях приходилось читать в фантастических романах, что, само собой, должно было привести сознание читателя к подсознательной готовности к подобным нелепым ситуациям. Однако, все равно должно возникать ощущение нереальности происходящего. И у него теперь тоже такое возникло. Будто не он сейчас тут реально находится, а только со стороны смотрит комедийный спектакль со своим участием в главной роли.
Тем временем тьма все больше сгущалась над болотом. Во мраке происходящее становилось еще более гротескным.
Столько времени стоять погруженными ступнями в болотную жижу, дело не из приятных. И представление это начинало Виктору тихо-тихо надоедать.
Поэтому, он выискал глазами, пока было видно, сухое место среди их избушек и, решительно растолкав руками любознательных аборигенов, направился туда.
Кваканье толпы разом прекратилось, уступив место гораздо мелодичному кваканью уже самим лягушкам.