До наступления темноты

Макнаб Энди

На столе у нее, как и у меня, стоит закрепленный на треноге бинокль, а рядом – пластмассовая коробка для завтрака. Ее волшебная шкатулка световыми индикаторами не оборудована – только антенной, проводом с наушниками и кнопкой.

Послав мне сигнал готовности, она приготовилась ждать. Если какой-нибудь дурак из больничной службы безопасности проявит излишнее усердие и попытается закрыть ее окно, женщина, одетая на манер инопланетянина из «Секретных материалов», будет последним, что он увидит в жизни.

Как только кто-то из снайперов получит хороший обзор мишени

и уверится, что может поразить ее, он нажмет кнопку и будет удерживать ее нажатой. Соответствующая лампочка загорится на моем столе и будет гореть все то время, в течение которого снайпер сохраняет возможность выстрелить. Потеряв мишень, он отпустит кнопку, и лампочка погаснет.

Решив, что пора стрелять, я трижды, с секундным интервалом, нажму кнопку. Первое нажатие укажет снайперу или снайперам, что следует задержать дыхание, дабы непроизвольным движением не сбить прицел. Второе – что следует начать мягко нажимать на спусковой крючок, так чтобы винтовка в момент выстрела не дернулась. Одновременно со вторым нажатием я приведу в действие взрывное устройство. После третьего нажатия снайпер произведет выстрел. Взрыв не только заглушит звук выстрела, но и привлечет общее внимание к северному берегу, что позволит нам всем уйти.

Ни один из снайперов не будет знать, стреляют ли другие. Услышав в наушниках троекратный сигнал, каждый поймет, что выбор сделан. Если кто-то из них потеряет цель, он, соответственно, и стрелять не станет.

После взрыва, независимо от того, выстрелил он или нет, каждый должен будет покинуть свою позицию – снять комбинезон и осторожно скрыться, унося всю одежду в сумке. Прочее снаряжение, в том числе и винтовки, рано или поздно обнаружит полиция, но это не имеет значения, поскольку снайперы получили ее в стерильном состоянии, а каждый из них достаточно профессионален, чтобы в таком же состоянии ее и оставить.

Вспыхнула еще одна лампочка. Снайпер Один занял позицию, к выстрелу готов.

Приникнув к биноклю, я заметил, что на террасе появились новые люди. Похоже, вновь прибывшие составляли что-то вроде передового отряда – десять мужчин, все белые, в строгих двубортных костюмах. По виду это были политики и государственные служащие.

Краем глаза заметив вспышку, я опустил взгляд на коробку. Третья лампочка. Снайпер Три получил от меня соответствующий сигнал. Биг Бен пробил три раза.

Мне вдруг сразу стало спокойнее, и теперь хотелось лишь одного: чтобы все побыстрее кончилось и я добрался «Евростаром» до парижского Северного вокзала, а оттуда в аэропорт Шарля де Голля. К девяти утра я тихо-мирно пройду регистрацию на рейс «Американ эрлайнз» до Балтимора, а там увижусь с Келли и наконец улажу наши дела с Джошем.

Наше «стрельбище» заполняли люди. Латиноамериканцев легко было отличить от остальных – они намного лучше одеваются: носят хорошо скроенные костюмы, умело повязывают галстуки.

Дасэр должен был появиться минут на десять позже всех прочих. Согласно плану, он помнется у дверей и позвонит по телефону, что позволит нам засечь его. А после выйдет на террасу и укажет цель.

Когда он появился в дверях,

у меня в поле зрения уже толклось множество людей. В Дасэре метр шестьдесят пять росту, на нем был темный деловой костюм и ярко-красный галстук – главная его отличительная черта. У снайперов имелось подробное его описание, впрочем, проще всего его было узнать по неизменно красной физиономии.

Вытащив из кармана мобильник, Дасэр прислонился к стене, давая нам возможность разглядеть галстук.

К нему приблизился молодой официант с уставленным бокалами подносом, но Дасэр отослал его прочь. Наш начальник не пьет и не курит.

Закончив телефонный разговор, Дасэр протиснулся сквозь толпу и остановился у группы сбившихся в кружок мужчин. Я различил лица некоторых из них. Четверо-пятеро показались мне явно латиноамериканскими. Но когда один латиноамериканец обернулся в мою сторону, я понял, что это китаец.

Ему было за пятьдесят, и ростом он оказался выше Дасэра. Как он попал в состав южноамериканской делегации, оставалось для меня загадкой, впрочем, мне было куда интереснее, как с ним поздоровается Дасэр. Все ограничилось обычным рукопожатием. Китаец представил Дасэру стоявшего справа от него, спиной ко мне, человека невысокого роста. Они обменялись рукопожатиями, и Дасэр положил руку ему на левое плечо.

Как ни неприятно мне это признавать, но сработал Дасэр отлично. Он даже развернул мишень лицом к реке, показывая на новое колесо обозрения и на мосты по обеим сторонам от здания Парламента.

Мишень наша, стало быть, тоже китаец, хотя бы отчасти. Юноше было никак не больше шестнадцати-семнадцати лет. Нарядный блейзер, белая рубашка, синий галстук – молодой человек, на свидание с которым любой родитель с удовольствием отпустит дочь. Вид у него был счастливый, даже восторженный, он улыбался всем и каждому. Отвернувшись от реки, юный китаец снова присоединился к общему разговору.

Меня охватило ощущение, что я вляпался в историю, куда более дрянную, чем предполагал до сих пор.

Разговор на террасе продолжался и после того, как Дасэр простился с этой группой людей, махнул рукой еще кому-то и исчез из поля моего зрения. Вряд ли он сейчас уйдет – это выглядело бы подозрительно. Он просто не хочет быть рядом с юношей, когда мы его завалим.

Секунду спустя вспыхнули все три лампочки. Снайперы ждали, когда у них в ушах прозвучат три гудочка.

Мне все еще было не по себе, однако рефлексы брали свое. Смахнув крем для бритья, я положил пальцы на обе кнопки. И уже почти нажал их, когда все три лампочки погасли.

Я снова одним глазом прилип к биноклю, не отнимая пальцев от кнопок. Китаец обнял юношу за плечи – должно быть, это его сын, – и оба направились к заставленному закусками столу.

Неведомо почему меня одолели сомнения, и я попытался встряхнуться. То, что творилось в моей голове, решительно не делало чести профессионалу.

Юноша набрал на тарелку еды, оглянулся на отца – не хочет ли тот чего-нибудь. Я вглядывался в его молодое лицо, пока он размышлял, какая закуска лучше всего подойдет к стакану кока-колы.