До новых снов с тобой...
Шрифт:
– Вылезай оттуда.
Елена ничего не ответила. Она скрестила ноги и поджала их под себя. Шатенка чувствовала себя здесь уютно: ее давно забили в этот угол, выйти из которого она не может до сих пор. Девушка просто молчала, разглядывая зеленые листья какого-то невысокого растения и едва касаясь их пальцами. Ей казалось, что когда она может насладиться единением с природой, она успокаивается. Цыганка начала погружаться в глубины своих воспоминаний. Ей так снова хотелось побегать между огромными стеблями кукурузы под звездным куполом ночи и насладиться тишиной. Ей так хотелось быть с тем, по ком отчаянно бьется сердце! А вместо этого сухая действительность:
– Что ты творишь? – Клаус грубо схватил шатенку за руку, но та тут же выдернула ее.
– Не прикасайся! Никто не смеет прикасаться ко мне. Вы забыли кто я?! Я – Дрина! Меня запрещено трогать и подчинять. Мною можно восхищаться лишь издалека!
Елена оттолкнула его и побежала к выходу. Клаус попытался ее остановить, но та расплакалась, закатила истерику и, в конечном счете, убежала.
Елена пришла на пляж, где когда-то была София с табором. Здесь Елена чувствовала себя спокойно. Девушка села поодаль и устремила взор уставших глаз на линию горизонта, на то, что никогда нельзя будет настичь. Счастье – линия горизонта, и сколько бы отчаянно девушка к ней не бежала, к ней не приблизиться.
Ноги омывали волны, горячий песок под пальцами словно говорил, что все тленно в этом мире, даже чувства. Гилберт легла на спину и закрыла глаза. Вечернее солнце согревало тело, крики чаек успокаивали, пение цыганских девушек создавало иллюзию дома, а шум прибоя убаюкивал. Девушка перевернулась на бок и закрыла глаза. Здесь, на песке, под вечерним небом Елена немного успокоилась. София, стоявшая позади, покачала головой и отошла в сторону. Она дала какое-то указание маленькому мальчишке, и тот запросто вытащил телефон из сумки Елены, которая продолжала смотреть вдаль и молчать.
Спустя некоторое время старая цыганка увидела приближающегося человека. Елена рассказала ей свою историю, и София, которая и вызвала Деймона, быстрым шагом направилась к человеку, который послужил причиной сумасшествия юной Дрины. Сальваторе был обеспокоен и взволнован.
– Это я звонила, – в голосе явный акцент, но за время общения с Еленой, Деймон уже привык к этому наречию.
– Где она?
София обернулась, и Сальваторе увидел девушку, освещаемую лучами заходящего солнца. Она лежала на песке, напоминая грациозную кошку, которая решила отдохнуть после охоты. Деймон было ринулся к ней, но София остановила его.
– Она больна. У моей дочери было то же самое. Это депрессия.
Сальваторе нахмурился, напоминая человека, которому сказали, что Земля плоская.
– Что за хрень? У меня была депрессия, и я знаю ее признаки…
– Тебе хотелось думать, что у тебя депрессия, – перебила София, останавливая мужчину. – Сексуальная возбудимость, эмоциональные перепады, галлюцинации, отстраненность и чувство одиночества. У нее есть все это есть…
Деймон вспомнил, что в ту ночь она чего-то испугалась, хотя перед этим практически забылась. Мужчина почувствовал тревогу и боль. Его девочка не должна сойти с ума, не должна погибнуть. Ее любовь, и правда, убийственна. Чувства завели ее отчаянную душу в тупик, сердце разорвалось. И лучший способ защититься – сойти с ума. Сальваторе не верил, но понимал, что София не врет.
– Что мне делать?
– Мы верны своему слову, – строго промолвила женщина с
– Что мне делать? – более грубо и громко, отчеканивая каждое слово, процедил Деймон.
– Не дать ей почувствовать одиночество. Ты должен либо уйти навсегда, либо остаться в ее жизни навсегда. Выбор сделай сейчас и немедленно.
Она лежала такая одинокая, красивая и измученная, что первый вариант Деймон мигом отбросил. Мужчина ринулся к ней, с единственной мыслью: ей плохо без него, и он должен быть рядом. Сальваторе сел тихо рядом, а Елена продолжала смотреть на море, не реагируя на подошедшего. Деймон приподнял ее, заставляя посмотреть на себя. Шатенка была уставшей и измученной, но она прижалась к Сальваторе.
– Ты всегда за меня боролся… У меня нет дома… Больше нет.
Ее домом была та ферма, где она и испытала грани нежной и убийственной любви. И сейчас ей так хотелось в родную обитель, чтобы снова почувствовать себя нужной, чтобы любить без запретов и дилемм, которые разрывают душу в клочья. Елена смотрела на волны, которые безмолвно говорили, что где-то там, за линией горизонта, есть тихая обитель, где нет противоречий, боли и запретов, где можно отдохнуть, смеяться и любить. Она так давно не смеялась! Искренне, радостно, заливисто! Она перестала смеяться, улыбаться, а теперь еще и любить не может. Деймон всего этого лишил ее.
Шатенка отстранилась и посмотрела на мужчину, а в ее взгляде появляется страх. Сальваторе прищурился. Девушка отдалилась.
– Я тебя ненавижу, – промолвила она, поднимаясь. – Когда ты снова появился – все опять рухнуло! Ты лишил меня возможности быть счастливой! Лишил возможности любить Клауса.
Мужчина поднялся следом, но решил, что подходить пока нельзя. Елена глядело зло. Бедная девочка! Она запуталась в себе и сейчас просто сдалась. Однажды мы все устаем и сдаемся. Однажды мы все погибаем. Так произошло и с ней. Этой птичке много раз обрезали крылья, топтали и уничтожали. Она возрождалась! Но не в этот раз. Сердце отчаянно хочет любить, а разум выработал психологическую защиту. В совокупности это сдало сбой, – и девушка впала в депрессию. Но Деймон просто обязан спасти ее от самой себя, от этого сумасшествия. И он будет рядом, если вместе нельзя.
– Ты определись.
– Я люблю его!
Деймон покачал головой и сделал шаг вперед. Девушка отошла и вытянула перед собой руку, словно защищаясь от любви.
– Вспомни: ты всю свою жизнь любила меня, – он говорит тихо и спокойно.
– Нет, – на ее глазах появились слезы, а Елена вытянула вторую руку, словно выстраивая невидимую защиту. Пролетела чайка над головой, но ее тень на песке сделалась большой. Шатенка пригнулась, а потом закрыла голову руками, будто защищаясь от истребителя. – Его! Его я любила…
– Ты лишь хочешь полюбить его, Елена.
– А твоя Кэролайн? – девушка снова вытянула руки вперед. – Ты же люби…
– Я люблю тебя… И я устал бегать от тебя, от нас, от правды. Ты – единственная женщина, которую я любил, люблю и буду любить, – мужчина подошел и, взяв ее руки, положил себе на плечи. Он прижал девушку к себе, держа ее так крепко и сильно, чтобы она почувствовала, что ей больше никуда не выбраться, никуда не убежать. – Куда не беги, все повторяется снова и снова…
Бедная цыганка смотрела на него, а по ее щекам текли слезы… Слезы освобождения. Забыв себя, она обняла его и прижалась к нему. Два силуэта на фоне моря выглядели безупречно. София улыбнулась и вернулась к табору.