До новых снов с тобой...
Шрифт:
Ее спина, покрытая рубцами, отеками напоминала какое-то сине-красно-фиолетовое пятно. Мужчина смывал кровь с ее обнаженной спины, борясь с ненавистью к тем людям и болью на сердце.
– Ай, да не будите, то мэн ман молодого. Ай, да пока солнышко… Ромалэ, не взойдёт…
Эту песню исполняли в том баре. Елена напевала ее, находясь где-то глубоко внутри себя. Часть ее души просто-напросто украли. А в остальной части души осталась лишь тоска. Девушка больше не впадала в истерику. Она просто продолжала напевать, останавливаясь лишь тогда, когда голос срывался из-за подступающих
Деймон совсем чуть-чуть смочил бинт спиртом и коснулся ран. Надо было продезинфицировать, но было еще больнее, девушка держалась из последних сил. Она больше не пела. Просто смотрела в одну точку, иногда рефлекторно выгибаясь из-за боли. Деймон приложил бинт, закрепил его пластырем и предложил девушке чистую одежду. А сам отправился избавиться от всей этой кровавой одежды и повязок. Но когда он вернулся, Елена продолжала сидеть на своем месте, покачиваясь из стороны в сторону.
Мужчина аккуратно поднял девушку и развернул ее к себе спиной. Он стянул с нее лифчик, который сейчас принес бы новую порцию боли и надел футболку. Затем резко развернул к себе. Ее лицо было лишено чувств. Девушка смотрела в никуда. Мужчина растелил постель.
– Останься, – проговорила она, хоть взгляд ее был направлен на какую-то только ей зримую точку. – Останься.
Он лег рядом. Девушка вжалась в его грудь и снова дала волю чувствам. Всего на несколько минут. Потом она тихо произнесла:
– За что он? Ты не знаешь? Я не понимаю… За что?
Деймон дал ей обезболивающее и успокоительное. Через несколько секунд девушка, вжавшись в мужчину, заснула. А когда она проснется – боль станет еще сильнее.
====== Глава 13. На пути к исцелению. ======
Деймона разбудила Елена, которая сонным голосом пробубнила:
– Выключи свой сотовый.
Мужчина открыл глаза и, достав из кармана мобильный, даже не посмотрев на дисплей, ответил:
– Да?
Деймон открыл глаза и огляделся, в какой позе он вообще находится. Он лежал на спине, «под крылышком» у него дремала Елена. Ее стройная нога была закинута на него. Девушка обнимала мужчину рукой и прижималась к нему, как все женщины прижимаются к любимым мужчинам. Одной рукой Сальваторе приобнимал девушку за талию, а другая покоилась у нее на колене до тех пор, пока он не взял трубку.
Девушка уже не спала, но продолжала дремать, нисколько не стесняясь такого откровенного расположения.
– …ты слушаешь меня?
Нет. Половину слов он пропустил, пока оглядывал стройную ножку девушки на себе.
– Где Елена? Она с тобой?
– Она спит, – произнес Деймон. – У нее был тяжелый день… Позвони вечером.
– Мне сказали, что в нашем доме были полицейские, – не унималась Изабель. – Что случилось?
– Ограбить хотели, но, видимо, сигнализация их отпугнула.
– Мне сказали, что сигнализацию отключили.
– Слушай, я не знаю! – произнес Деймон, крепче обнимая девушку. – Все в порядке. Ну, кроме выбитых окон… Елена спит, позвони попозже.
Изабель еще что-то недовольно пробубнила, а потом выключилась. Деймон отложил сотовый.
– Что говорила мама? – тихо спросила шатенка.
– Она… наверное, предчувствует. Волнуется.
– Знаешь, когда я была маленькой, я отправилась к своему деду. А там меня положили в больницу с подозрением на аппендицит. Мы, естественно, ничего не сказали… Потом уже… Когда выписали. Оказалось, что всю эту неделю, пока я была в больнице, у нее было высокое давление и жуткие головные боли… Но, если бы она по-настоящему волновалась, она бы, наверное, не уехала.
– Она хочет, чтобы ты ни в чем не нуждалась. Она… любит тебя.
Елена боялась лечь на спину, она боялась подняться, так как головная боль вновь бы о себе напомнила. Внутри – опустошение. Сердце стучит спокойно. Глаза болят только. От того, что их, как кислота, разъела соль. Любовь может умирать долго, а может в одночасье. В один удар.
– Ты был прав. В любви нет ничего хорошего. Пока не познаешь предательства, не пойм…
– Прекрати, – он поднялся и сел на край дивана. Девушка натянула на себя плед и, сев поудобнее, взглянула на мужчину. – Он продал тебя. Он предал тебя! Не смей больше плакать по нему.
– Это не так-то легко забыть.
– И не забудешь. Этот шрам останется навеки. Не люби его…
– А я и не люблю, – произнесла она, опуская взгляд. – Выбили. Любовь выбили. Плетью. Сильно. Больно. Навсегда.
Мужчина поднялся и, выйдя из комнаты, направился на кухню.
Елена осталась сидеть в комнате. Она легла на бок и получше закуталась в плед. Она вспоминала все, что связывало ее с тем человеком, который был теперь где-то далеко. В его словах было столько нежности и трепета! А в его касаниях! Вот так бывает… Живешь, любишь, веришь, а тот, кто был дорог, разбивает душу на осколки. И… нет желания биться в истерике. Нет больше любви. Просто чувство, будто ты долгое время находишься под водой, а потом резко выныриваешь и задыхаешься от обилия воздуха. Это как «собачий кайф». Только становится невыносимо и ужасно больно. Нет никакой эйфории. Выныриваешь и понимаешь, как долго видел мир искаженным. Правда оказалась ужасной. Сердце по-прежнему стучит спокойно. Больше не бьется так сильно и болезненно, как вчера. Солнце тоже пробивается сквозь занавес туч. Все возвращается в прежнюю колею.
В комнату вошел Деймон с подносом в руках. Он поставил его на стол и, придвинув табуретку к кровати, вновь вернулся за подносом. На нем – две чашки горячего чая и два бутерброда, которые были сделаны небрежно, но с любовью. Елена подсела ближе. В горячем чае она сейчас нуждалась. Казалось, что холод обволакивал эту комнату.
Сальваторе подал кружку. Только сейчас Елена увидела его сбитые кулаки.
– Ты тоже нуждаешься в помощи.
Сальваторе скептически посмотрел на раны, но не придал этому никакого значения. Мужчина сел рядом и устремил взор куда-то сквозь предметы. Девушка сделала несколько глотков и, отставив чашку, подсела ближе. Обняла его за руку.